- Я - маляр, - ответил парень на вопрос, чем он занимается. - С дядькой Киреем по найму ходим. В ту среду эту тюрьму белили, трещины в стене заделывали.
- Есть заработок, а крадешь, как бродяга бездомный, - вступил в разговор Потапенко. - Из-за тебя торчи теперь в этой вонючей яме.
- Не вы же, пан торчите, а я, - бесхитростно ответил Тыцюнник.
- А, ты еще и огрызаешься! - оскорбился Потапенко. - Вот посадим тебя сейчас в карцер, посидишь без хлеба и воды. Ишь ты, ворюга.
Тыцюнник испуганно оглянулся на Потапенко, понял, что рассердил пана следователя своей невольной дерзостью, и уже готов был каяться, на колени встать, но Богушевич, увидев, к чему идет, заговорил с ним как можно спокойней и ласковей, а Потапенко сделал знак помолчать.
- Послушай, - сказал Богушевич Тыцюннику, - значит, ты нес получку домой и не донес. Деньги ты отдал бы матери?
- Ага.
- А большая у вас семья?
- Семеро ребятишек да мать с отцом. Отец хромой.
- Вот видишь. Они же ждали твоих денег. А ты прогулял, пропил их с дружками.
- Нет, пропил я мало. Верно, вытащили. Из кармана. А батька сильно дерется. Я боялся, что бить будет.
- А раньше крал?
- Нет, вот вам крест, что не крал. Разрази меня гром, коли вру.
- Я и вижу, что хлопец ты неплохой, верю, что не крал раньше. И, конечно, не хочешь, чтобы тебя засудили?
- Не хочу, пан, не хочу.
- А по закону за кражу со взломом полагается тюрьма, - растолковывал ему Богушевич. - Вот если бы ты просто украл, не ломал бы замок, ну, посидел бы месяц-другой - и только.
Тыцюнник с недоумением вперил растерянные глаза в Богушевича.
- Пан, так лавка-то была на запоре. Как же украдешь, коли замок висит? Ломать надо.
- А может, ты забыл? Может, не было заперто? Может, и замка не было? Бывает же так: закроет приказчик лавку, а запереть забудет. Бывает?
- Так я же и пробой вырвал вместе с замком. Была лавка замкнута, была.
- Дурень, - постучал себя по лбу Потапенко, догадавшись, куда клонит Богушевич. - Валенок, сапог, лапоть! Не было замка, открыта была лавка. Понял?
- Пан, кто дурень? - не понял Тыцюнник. - Был замок.
- Ты пьяный был, когда в лавку лез? - взялся за него Потапенко.
- Ну, был.
- Вот, дурень, и не помнишь, был там замок или не был. А лавка была не заперта. Дошло до тебя теперь?
Потапенко не терпелось скорей кончить это дело. Если бы Тыцюнник сам настаивал на том, что не совершал взлома, на этом бы все и прекратилось, передали бы дело мировому, которому подсудны мелкие кражи. А Тыцюнник не понимал, чего от него хотят, не догадывался, что спасают от куда более тяжкого наказания. Он не знал, кто из этих панов главный начальник, а потому боялся обоих и старался угодить и тому, и другому. Однако больше доверял этому, с усами, лобастому пану с такими участливыми и насмешливыми глазами. Так и не поняв, чего от него добиваются, почему не верят его признанию, спросил у Богушевича, как бы советуясь: