Когда начальник батальона спросил вечером, в чем нуждаемся, мы сказали, что в машинах. Из-за нехватки их мы нет-нет да и стояли.
«Хорошо, на завтра я выделю в два раза больше машин», — сказал он. И выделил. Но только напрасно. На работу почти никто не явился — словно сговорились. А те, кто прибыли, тоже ничего не могли делать из-за боли в руках и ногах. Шоферы подняли шум.
И тогда на выручку пришли женщины, у которых были малолетние дети. Они отнесли своих малышей тем, кто надорвался без привычки, и сами взялись за лопаты и гудронаторы.
Вечером бригадиры уже ходили по квартирам и узнавали, кто в какую смену пойдет на следующий день, чтобы своевременно дать заявку на нужное количество машин и материала.
Мы работаем под девизом: «Скорее возвратим своих мужей!»
До свидания.
Целую. Твоя Люся».
Первое, что мы делали, вставая утром с постели, — это бежали к телефону, стоявшему в другом конце коридора.
Трубку брал Кобадзе, а мы не сводили глаз с капитана, стараясь узнать по выражению его лица, которое можно было сравнить с барометром, что ответит метеорологическая станция.
Капитан хмурился, покусывая усики, и мы, понурив голову, выходили во двор, где Лобанов проводил с нами физзарядку по какому-то сложному, им придуманному комплексу.
Уже неделю станция не давала погоду, которая нам была нужна как воздух. Закончив программу переучивания на реактивные самолеты, мы вынуждены были сидеть на аэродроме и ждать, когда наконец небо очистится от туч и мы сможем улететь в далекий «лесной гарнизон».
Однажды черные, как крылья ворона, брови капитана, когда он разговаривал по телефону, взлетели на лоб и там остались. Глаза заблестели, и все смуглое горбоносое лицо вмиг преобразилось, показывая нам на «ясно».
Чтобы не мешать капитану, мы затаили дыхание, никто ничего не говорил, хотя уже все догадались, что сегодня нам позволят вылететь.
И точно, едва мы успели одеться и привести себя в порядок, как пришел полковник Бобров и приказал ехать на аэродром.
— Завтракать будете там, — сказал он. — А пока суть да дело, не спеша примите от техников самолеты, проверьте заправку баков горючим. Ну и вообще сделайте все, что входит в предполетный осмотр. А потом мы проведем последний розыгрыш полетов и распрощаемся.
От этих слов старого полковника сделалось немножко грустно.
За эти полгода мы успели привыкнуть к нашему наставнику, к его безобидной педантичности и скрупулезности, которую он и нам старался привить, говоря, что точность летчика — это его жизнь.
Но в тот день нам меньше всего хотелось копаться в самолете и двигателе, нам достаточно было услышать от техников, что самолеты готовы к вылету, топливом заправлены полностью.