3
К реке вели несколько улиц. Если налево, к музею и монастырю, то не так уж далеко до берега. Но Лику тянуло в тихие места, и она пошла от школы на северо — восток, по улице Орджоникидзе, где современные офисы стояли вперемешку с деревянной стариной. Лучи были удивительно теплыми, и от этого тепла замечательно пахло клейкими тополиными листьями.
Минут через пятнадцать улица закончилась у пристанских съездов, где еще сохранились булыжные мостовые. Мимо длинной стены кирпичного склада Лика спустилась к лестнице, которая вела на станцию портовой железной дороги. У деревянной коричневой станции было богатое прошлое (о нем сообщали мраморные дощечки на облупленных дощатых стенах). Но сейчас жизнь здесь еле теплилась. Густо летали над репейником желтые и коричневые бабочки. Лениво шевелилась над причалом стрела единственного портового крана — видимо, переправляла с платформы на баржу груз, который, не торопясь, доставил с товарной сухопутной станции очнувшийся от дремы состав. Между рельсами солнечно горели одуванчики.
Лика не пошла к портовому причалу, а свернула направо, вдоль рельсов. Пахло теплой ржавчиной и речным песком. Справа от путей подымались откосы, а слева тянулся низкий берег, заросший всякими невысокими травами — с клевером и опять же с одуванчиками (сейчас было самое их время). Среди травы, у самой воды, лежали вверх дырявыми днищами заброшенные катера. Между катерами белели песчаные проплешины. На одной такой проплешине прыгали с ноги на ногу и прижимали к щекам ладони тощие, успевшие слегка «обуглиться» мальчишки — наверно, только что искупались и вытряхивали из ушей воду.
— Как водичка?! — крикнула им Лика.
Самый маленький, в облипших разноцветных трусах до колен, показал ей через плечо большой палец. А другой купальщик посоветовал:
— Ныряй, не пожалеешь!
Но Лика пошла дальше.
Она обогнула шершавую от ржавчины баржу, которая лежала на песке и кормой уходила в воду. Здесь, у промятого высокого борта с заклепками, Лика увидела еще одного мальчишку.
Мальчишке было лет семь. Он стоял на самом краю плоского берега — так, что кончики пальцев в воде. Рыжеватая короткая стрижка на круглой голове рассыпала искорки. Полосатые плавки были сильно перекошены, словно он хотел их сдернуть и раздумал. Неподалеку валялись белая, с травяными пятнами, футболка и куцый комбинезончик с блестящими пряжками на лямках. И растоптанные (явно прошлогодние) босоножки.
Склонность к образным сравнениям сразу подсказала художнице Лике: «Если бы Винни Пуха превратили в ребенка, получилось бы как раз такое человеческое создание».