Феррис попытался вытолкнуть из памяти этот образ. Он прожил с этими воспоминаниями уже почти двадцать лет, и они все так же выводили его из равновесия. Проблема не в насилии, самом по себе, а в непреднамеренном, случайном причинении вреда другому человеку. Феррис заставил эту мысль покинуть его сознание, он умел делать это усилием воли. И вскоре заснул.
Спустя десять дней Алиса вернулась. Первое, что она сделала, когда самолет сел в аэропорту имени королевы Алии, — это позвонила Феррису.
— Извини, но я по тебе соскучилась, — сказала она, будто признаваясь в дурной черте характера. — Я много думала о тебе, Роджер, пока была в отъезде. Почти все время, если быть точной. Именно поэтому я и не звонила. Нервничала.
— Ага, — ответил Феррис. — Я тоже. Это хорошо или плохо?
— Не знаю. Думаю, хорошо. Но нам придется это выяснить.
— Хорошо. Когда начинаем?
— Ну…
Она замолчала, видимо, задумалась.
— Как насчет завтрашнего вечера? Сейчас мне надо немного поспать. Мужчина, сидевший в соседнем кресле, храпел всю дорогу, от Бостона до Лондона. И от него плохо пахло.
— Когда я могу заехать за тобой?
— Ненавижу все эти «встречи». Ты готовишь?
— В некотором роде. Не слишком хорошо.
— Без разницы. Купи по стейку и паре картофелин и красного вина, думаю, этого нам хватит. Сделаешь? И стручковой фасоли, если она у них есть. Или брокколи. Или моркови. Хорошо?
Феррис пообещал сходить в магазин. Закончил разговор он в хорошем настроении. Следующие двадцать четыре часа он провел в радостном томлении — не то чтобы именно в ожидании занятий любовью, но предвкушая удовольствие от того, что она снова будет рядом, это ярко-синее бездонное море по имени Алиса. Он позвал домохозяйку, чтобы она выбросила старые газеты и прочий хлам, а потом попросил ее сходить в магазин за едой и кучей цветов. В спальне он поставил небольшие свечки, но потом решил, что это уже слишком.
Алиса пришла, опоздав на полчаса. Когда Феррис глянул на нее, открыв дверь, он только покачал головой. Ее лицо светилось собственным светом, в предвкушении, а светлые волосы, казалось, искрились на фоне сине-черного вечернего неба.
— Боже, как ты прекрасна, — сказал он.
— Дай войти в эту чертову дверь. На улице холодно.
Войдя в квартиру, она поцеловала его.
— Постой здесь. Я хочу сама осмотреть дом.
Она прошла по всем комнатам, задержавшись в спальне, чтобы осмотреться там получше. Вернувшись, она посмотрела на Ферриса, качая головой:
— Боже! Ты, должно быть, большая шишка. Эта квартира просто громадна.
— От посольства. Подразумевается, что человек живет с семьей, поэтому квартиры должны быть достаточно большими.