Именно поэтому, когда утром следователь постучал в дверь стажера, в ответ раздалось решительное «Не выйду!». Бессмертных пожал плечами, гадая, что за блажь нашла на юношу, и потребовал немедленно привести себя в порядок и покинуть купе, если, конечно, Дубовны не желает опоздать на завтрак. «Н-не пойду!» — снова послышался дрожащий, но полный отчаянной решимости голос, и следователь невольно почесал в затылке.
Конечно, он мог бы позвать кого-нибудь из оперативников или воспользоваться своим универсальным ключом, чтобы извлечь молодого человека из его убежища, но Руперт полагал, что время силовых методов еще не настало.
— Дэвид, — сказал он строго. — В чем дело? Вы что, отрезали себе нос, когда брились, и не можете показаться на люди? Ну так я приведу Теодора, он пришьет всё на место.
— Вы не понимаете!.. — трагически раздалось из-за двери. — Это ужасно!
Подумав, Бессмертных решил перенести беседу в ванную комнату, чтобы не оповещать весь коридор о постигших стажера несчастьях. Тем более, там и дверь была потоньше.
— Что у вас там стряслось? — ворчливо спросил он, но внятного ответа не дождался, только очередных заверений о том, что всё ужасно, и Дэвид ни за что не покажется в вагоне-ресторане, лучше умрет с голоду или пойдет во второй класс, где его выдающаяся глупость не будет так бросаться в глаза.
Тут Бессмертных понял причину странного поведения Дубовны и смог только головой покачать.
— Дэвид, — воззвал он. — Прекратите немедленно, вы ведь не истерическая барышня с подготовительного курса!
В ответ за дверью страдальчески сообщили, что все истерические барышни в университете заканчиваются после первого же посещения анатомического театра.
— Тем более! — хмыкнул следователь. — Дэвид, ну что за ребячество? Всем известно, что вы пока всего лишь стажер, если вы и сделаете ошибку, ничего катастрофического не произойдет… а я буду знать, какое направление следует проработать с вами получше.
— Вот именно! — простонали в соседнем купе. — Я бездарность!.. Господин Бессмертных, вы просто привыкли к моей глупости и щадите меня по душевной доброте!
— Душевной доброте?.. — шепотом поинтересовался невесть как оказавшийся рядом доктор Немертвых. Впрочем, Бессмертных же не запирал дверь в купе.
Следователь в ответ только руками развел.
Доктор прислушался к страданиям стажера и негромко вынес вердикт:
— Острый приступ углубленного самокопания, отягощенного комплексом неполноценности. Оставьте его, Руперт, это либо пройдет само, либо вам придется найти себе другого стажера.
— Да меня ведь вполне устраивает этот! — воскликнул Бессмертных, и за дверью воцарилась тишина. — Неотесан немного, но это проходит, я в его годы был немногим лучше… Инопланетян повсюду видит, но кто из нас без странностей? Про мои так уж лучше вовсе не упоминать, чтобы людей не пугать… А остальное с годами придёт. Будь он вовсе бревно бревном, неужто я повесил бы на себя такую обузу?