— Ну-ка, откройте рот. Ну, ну, не упрямьтесь, не то я разожму вам челюсти силой, а это вам вряд ли понравится! Ян, посветите сюда. Благодарю…
— Ну что там? — сгорая от любопытства, спросила Каролина.
— С десяток колючек в болтливом языке, — ловко орудуя пинцетом, ответил доктор, — и парочка поцарапала гортань. Жить будет.
— Ах… — с непонятным выражением вздохнула женщина.
— Ну-ка, молодой человек, выпейте, — приказал Теодор, сунув тому мензурку. — Это вас излечит. Зажмите нос, наберите в рот, подержите и глотайте!
Свищевски последовал приказу и еще с минуту судорожно хватал воздух открытым ртом.
— Что вы ему налили? — поинтересовался Берт. Фельдшер молча вытаращил глаза.
— Спирту, — ответил доктор, собирая инструменты. — Продезинфицировать ранки.
— Ж-ж-жестокая… — произнес юноша, падая обратно на диван. — А я… все равно у-умру…
— Не сегодня, — сказал Теодор.
— Алкоголь практически не употребляет, — припомнил досье Дэвид.
— Бедняга, — подытожил Руперт, и они оставили Свищевски спать под аккомпанемент набирающих силу пассажей Сверло-Коптищева.
— А револьвер я у него забрал, — сообщил Ян по пути.
— У него еще и револьвер был? — поразилась Каролина.
— Да, но заряжен холостыми. Но я все равно прибрал от греха.
— Правильно сделали, — кивнул Бессмертных. — А теперь… Дэвид, вы всё прочитали, что я велел? Идемте, будем разбирать.
— Я буду у себя, у меня появилась интересная мысль, ее нужно записать, — прощебетала Каролина и испарилась.
Остальные тоже разбрелись по своим делам и не встречались до самого ужина, пропустив обед по самым разным причинам. Каролина увлеклась сочинительством, Дэвид под руководством Руперта постигал особо мудреные части Уголовного кодекса, Теодор нашел в библиотеке, о которой проговорился Дэвид, интересную монографию… Где был Пол Топорны, не знал никто, а оперативники на этот раз предпочли пообедать в вагоне-ресторане второго класса, для разнообразия, так сказать.
А вот ужин преподнес сюрпризы. Для начала, Каролина явилась вовремя, радостная (должно быть, муза надиктовала ей много интересного), раскрасневшаяся, в платье цвета осенних листьев и как-то неожиданно порыжевшая. Неизменное манто казалось первым осенним снегом на ёё плечах. Затем собрались остальные, и тут как раз ничего необычного не оказалось. Вот только привычный уже Свищевски явился поздно, сел поодаль, за один столик с какой-то пожилой дамой, не глядевшей по сторонам, и выглядел весьма бледно. Что и немудрено после полной мензурки чистейшего спирта, заключили мужчины, учитывая то, что Герберт был трезвенником.