— А зачем они ему? — за попутчика ответил Иммуммалли и незаметным движением щелкнул предохранительной скобой на припрятанном под плащом обрезе.
— И… где ты видишь личность? — саркастически подыграл незнакомец, перестав глазеть в окно. Среагировал, скорее, на вопрос, чем на звук: явный — дверей, и тайный — скобы. Но, тем не менее, заметив медленно приближающихся тоталитар, от этого как-то веселее посмотрел на попутчиков.
— Ваши документы! — не то, чтоб громко, просто четко проговорил один из патрульных, подойдя к ним и молча проверив паспорта у Хейлики и Иммуммалли.
— А знаете, что ответил забавный Феллини на такой же вот забавный вопрос: "Какой фильм вам сильнее всего хотелось бы снять?"
— Документы! — несколько озадаченный, но, конечно же, не ошарашенный, рыкнул строгий в своем нелегком деле пятнистый проверяющий.
"Не стоило б ему рычать" — опасливо подумал Иммуммалли и снова предупреждающе сжал девушке руку.
— А ответил он следующее: "Я хотел бы поехать в распутный Туркменистан и снять там фильм о любви Мао Рахмы".
— Что-то я, типа, не всосал, — привыкший наглостью бороться со всеми в его несложной жизни встречающимися непонятками, в том числе и с удивлением, прибавил туповатой строгости своему голосу второй тоталитарин, — или ты, типа, чего-то не понял, или я, типа, чего-то не пойму?!
"Ой, не стоит…"
— Тогда ему задали другой вопрос: "А если распутные туркмены не разрешат снимать вам такой фильм?"
— Похоже, дяденька в тамбур хочет прогуляться, — медленно предположил третий, хозяин собаки, — и поговорить там, чисто и сердечно, с нами и с Гуамом?
— "Красивая собака" — подумала Хейлика, услышав кличку.
— На что Феллини ответил: "Тогда я хотел бы поехать в Туркменистан и снять фильм о том, как мне не дали снять фильм о любви Мао Рахмы" — продолжил издеваться незнакомец. — Ну, что вы на это скажете, господа отважные тоталитары?
— Короче: пойдем, прогуляемся, умник, — сделал несложный и само собой разумеющийся вывод, видимо, самый образованный из них, и движением, неспешным и вальяжным, толкнул стволом короткого автомата зарвавшегося, на его взгляд, бедолагу, в плечо.
"И умная…"
Но тут, все это время внимательно приглядываясь и принюхиваясь, зарычала красивая и умная овчарка по имени Гуам, заметив, как и Хейлика с Иммуммалли, движение странных теней в черных глазах нагловатого незнакомца.
И незнакомец заметил интерес к себе в глазах собаки.
И трое тоталитар, услышав собачий рык, увидели, как у словоохотливого наглеца, бесстрашного вероятно оттого, что выпил с утреца, в ответ на толчок вздрогнули и зазмеились волосы по крепким плечам.