Исмаил. Как рассказывал Иса, а Аслан почти ничего не говорит — его спина раскачивается впереди, рядом с полоумным, что Исмаил служил срочную кинологом, собачником в питомнике где-то на восточных границах Союза. Там что-то случилось, погибли люди, животные, а девятнадцатилетний тогда Исмаил онемел и разучился внятно думать. С тех пор мир сузился для него до двух страстей: любви к собакам и постоянному желанию есть. В одном из рюкзаков, двух на шестерых — они носят их по очереди, кроме Исмаила, лежит сахар — в равной степени для собак и для хозяина. Хотя в этом странном симбиозе трудно определить, кто в действительности хозяин, собаки или человек. Счастливый идиот, ему труднее всех, но он подчиняется скорее поскуливанию идущих по следу собак, чем окрикам раздраженного Аслана. Странное существо — вчера у реки, когда привели Исмаила, Мамука хорошо рассмотрел его искусанные руки — видимо, он не умеет злиться. Иса рассказывал, что по ночам он залезает в чужие дворы и, мыча, разговаривает с собаками. Боясь федералов, а больше себя или себе же подобных, многие правоверные стали держать подлых тварей. Цепные псы узнают его, но, подчиняясь инстинкту ошейника, часто кусают, а он не обижается, терпит и мычит, и ведет с ними продолжительные беседы. И еще у него есть одна страсть, и поэтому он здесь — он тренирует собак. Отбирая, как правило, сообразительных дворняг и вступая, если это необходимо, в понятный только ему одному конфликт с хозяевами. Та небольшая доля сознания, оставленная ему природой или богом, сконцентрировалась вокруг этой страсти и желании поесть. Мамука сам видел и слышал, как его родственники, выгоняя баранов, кричали на нечистых языком Исмаила, то есть громко мычали. Как ни странно, собаки их слушались.
Две из них, явно не волкодавы, к счастью для себя и для людей молчаливые, ведут их сейчас по следу резвого русского, верно и упорно. А рядом с ними безмозглый и поэтому счастливый Исмаил, а за ним Аслан, а за Асланом Иса. Чуть отстал от них Хамид, какой-то там родственник Исмаила, у него винтовка с оптикой. Следом топает Расул, тупо таскающий на себе и за собой свой пулемет, а позади всех Мамука. Впереди тройка — собачник, Аслан и чуть позади Иса, а они немного подотстали — зачем светиться в стандарте прицела. Рискует Аслан, и Иса, и полукруглый Исмаил, это их дело, а им, заметив русского, нужно быстро выстрелить в него, ответить на встречный выстрел, но тогда тройка впереди станет двойкой.
К ночи они почти нагнали его. Он, наверное, спортсмен и поэтому показательно туп — пройдя вдоль реки, он почему-то ушел от русла в горы, незнакомые для него, тем самым подарив надежду преследователям. Но Аслану показалось в темноте, что вдали блеснул подсветкой желтый глаз прицела. Просто привиделось. Правда, занервничали собаки, замычал Исмаил, как будто вместе с ними осознавая опасность, и они остановились — ждать рассвета. Мамука вспомнил, что пару месяцев назад, возвращаясь в таких же вот горах — они тогда переправляли двух почти механических эстонок, он рассматривал в толстой трубе прибора ночного видения далекий костер. Куда он денется, да и вряд ли рискнет на ночное движение, боясь потерять ориентиры. Он просто не выберется тогда, но все же упорно уходит от них, и в его действиях читается какой-то умысел. Но и они не отстают. А как только стемнело, сразу же свалился Исмаил, к нему тут же прижались собаки, да и Аслану темнота и усталость, кажется, вернули часть разума.