Я.П.Полонский. Проза.
* * *
16.
Странное движение: навстречу Автору попался один из учтенных в его городе хачиков. А может и не хачик, а хохол, похожий на хачика, а может не хохол, а сибиряк, тунгус, с фамилией рифмующейся с "бешикташ", а может с трудом знакомый с географией еврей, все еще бодро бегущий из египетского плена, а может чистый славянин, потомок не утонувшей царевны и вынырнувшего Чапаева? Все может быть, просто взгляд Автора, оторвавшись от пыльного, в наносном мусоре и бумажных обрывках тротуара, уперся в торчащую под хрящеватым носом усатость. Хотя нос, возможно, был не так уж хрящеват, но турецкая куртка и мешковатые брюки — и взгляд все же уперся в усатость. А хачик глазами, как шагами, шуршал впереди себя по асфальту.
Странное движение: хачик что-то заметил под ногами, в пыли, и быстро нагнувшись, присев на корточки в своих мешковатых брюках, быстрым же движением руки поднял и отбросил какой-то огрызок, с грязного тротуара прочь, в июньскую траву. Действие без мысли, привычка, автоматика. Он все сделал не задумываясь, в движении, в секунду, а удивленный встречной присядкой Автор успел заметить, что огрызок — это недоеденный кусок хлеба. Шагнули турками жеваные брюки, мелькнула их родственница куртка, блеснула редкая седина нечесаных волос, песком хрустнул тротуар — и все, хачик исчез за спиной. А может и не хачик.
Странное движение…
Утро, асфальт тепл, а не раскален. Скоро сентябрь, скоро нервные косички и белые банты, решенные билетные проблемы и последний год ее института, прохладная сырость осенних запахов и ожидание зимы, и как всегда неожиданный, с ночи на утро, снег. Не завтра, но скоро, а сейчас незаметно запаздывающее в конце лета солнце привычно поднялось нагорным восходом и, катясь, застыло над уходящей в дымную, акварельную даль границей берега и волн. Плотная духота июльских ночей, неподвижностью похожая на толстого, потного, пузатого бедуина, когда испарения сгоревшего за день бензина забивают запахи моря — уже жуткое воспоминание. Воздух свеж, но не прохладен. Стихающий ветерок, легкое движение без порывов, бриз — как красиво объяснил Алексей, холодит ноги. Бриз трудно поймать лицом, и волосы для него слишком грубы, но кожа ног, привыкшая к капроновой или джинсовой защите, а теперь загорелая и красивая, а она знает, что это знают все, в том числе и бриз, чувствует его. Впрочем, как и еще невысокое солнце и подымающееся вверх тепло неостывшего за ночь асфальта. Солнце и земля вот-вот договорятся, и бриз исчезнет. Исчезнет и Алексей, а она подумала о снеге.