Вот она, темная неподвижность маленького озера, без сирен и уже без русалки, дышит высокой вечерней свежестью в затылок Алексея, вслушивающегося в придуманные не для него песни, всматривающегося в рожденную из жаркой перронной пыли и холодной озерной воды Елену. Рожденную… не для него? Кто знает, вот только зачем авторы плаксивых газелей, изнуряя себя рифмой, сравнивали женское тело, а иногда — о, Алла, и действия с целыми гербариями растений и с табунами животных? Какая глупость, а может быть и религиозная странность, но все это принижает чувство, ни с чем не сравнимое к ни с кем не сравнимой, сидящей у огня, играющего на ее лице, оживляя тени от ее волос…
Но пора спать — ряд из шести спальных мешков ждет ночных певцов и молчаливых мыслителей, приговоривших флягу вина и съевших принесенный с собою шашлык, и поменявших тишину немного приблизившегося неба на неравнодушную песню и легкий шум алкоголя в ушах. Под теряющий стройность аккомпанемент гитары и почти хоровое пение Алексей заметил, как ловко и почти без борьбы справляется Лена с прибавившими в храбрости вина мужчинами. Вполне терпя прикосновения и позволяя как бы дружеские объятия — они, наверное, нравятся ей, и разрешая переступать некоторые границы, она, тем не менее, сдерживает не только смехом, но и твердой рукой разносторонние атаки перед сном проснувшегося донжуанства. А он, к легким гусарам прикомандированный улан слишком тяжеловесен и не участвует в этом вполне приемлемом гусарстве, понимая безобидность и бестолковость затеянной возни, но все же глупо ревнует ее к простоте нравов слегка захмелевших покорителей гор. Он почти абсолютно трезв — после вчерашней дозы его не берет пионерское вино. Вчера он перебрал и сейчас разумно спокоен к ароматной жидкости в кружке, но к ней не спокоен явно и, получив свое — возможность находиться рядом, естественно не доволен ролью наблюдателя, неравнодушного притворщика — и все же рад довольствоваться малым. Благодаря Люде, Кеше случаю он сегодня здесь, что само по себе и не плохо, а как известно — лучшее враг хорошего, ну а утро из завтра будет без сомнения мудрее.
— Степаныч! Мы же забыли ракетой пальнуть? — не утратив быстроты слов, громким воспоминанием очнулся Сергей.
— Завтра, Сережа. Спать пора.
— Лена? — воззвал к сочувствию Сергей.
— А как же традиция? — еще медленней, чем обычно, встал на сторону друга Борис.
— А как же сваны? Вдруг они прячутся в темноте?
— После такого костра и хоровых упражнений?! — нечленораздельно попытался удивиться Игорь. — Да они все на равнины сбежали.