Отец, стоящий рядом с ней, негрозно обещает:
— Вот я тебя проучу. Ты у меня доиграешься…
Мне не страшно. Отец у меня мягкий и добрый человек. Лишь однажды он меня ударил. Мы как-то возвращались домой вместе: Вдруг я увидел на лестнице брошенный кем-то дымящийся окурок и, пользуясь тем, что отец шел впереди, быстро нагнулся, схватил сигарету и затянулся.
Отец резко повернулся и застал меня на горячем. В тот же миг я получил подзатыльник. Не было сказано ни слова, да и удар-то был пустяковым. Однако с того дня я никогда больше не брал в руки сигарет, не знаю, что это такое — курение.
Отец мой, Иосиф Игнатьевич Буряк, пользовался в коллективе завода, где он работал, большим уважением. Он любил свое дело и выполнял его на совесть, говорил мне:
— Рабочий человек без гордости — это не рабочий. Но откуда она берется? Начинается гордость с рабочего места. Если ты делаешь свою работу добросовестно, честно, ты имеешь право на нее. Не место красит человека, а человек — место! Запомни это, сынок.
Спорт он любил, особенно футбол. Знал о моем увлечении, но на эту тему мы почти не говорили. В отличие от некоторых других родителей он никогда не водил меня на стадион, не тянул в футбол. Но как-то так получалось, что отец был в курсе всех моих спортивных дел.
Не помню точно когда, но однажды отец сделал мне ко дню рождения прекрасный подарок — настоящий футбольный мяч! Не какой-то там резиновый, а кожаный, с аккуратными дольками по окружности.
Я положил его на стол и залюбовался, как любуются настоящим произведением искусства. Сердце учащенно билось. Перевел взгляд на отца — вижу: улыбается, доволен произведенным эффектом. А мать, сложив руки на груди, тоже не может скрыть радости.
Но оказалось, что меня ждало еще большее счастье: рядом с мячом отец поставил на стол и новенькие бутсы. Сверкающие!.. На шипах!.. С твердыми носами!..
Оказывается, эти бутсы отец заказал для меня у бывшего футболиста В. Пуховского, славящегося в Одессе своим сапожным мастерством. Бутсы от Пуховского — это фирма! С ними я не мог расстаться. Клал их на ночь под подушку, так и спал. Даже в школу стал надевать. Шел по улице и, словно к музыке, прислушивался к цоканию шипов по асфальту… Было неудобно, зато все видели — у меня настоящие бутсы!
Они служили мне долго-долго. Доносил, как говорится, до дыр.
С мячом вышло похуже. Конечно же, я дал его в общее пользование. Старел он быстро. Однажды, когда я болел, ребята попросили мяч.
Возвратились они уже под вечер. Впереди всех ступал Сережа Михайлов. Ни слова не говоря, он с виноватым лицом протянул мне мяч. Мой красавец лопнул пополам!