А тем временем в Astoria открылся клуб The Trip, и там не было никакой эксклюзивной входной политики, что вполне устраивало Дэйва Робертса и его друзей. «В Astoria мы были королями, бешено танцевали на столах, заводя всю толпу, веселились не на шутку. Потом мы выходили на улицу, открывали в машине двери и окна, включали звук на полную мощность и устраивали вечеринку прямо на проезжей части, перекрывая движение. Все отрывались на полную катушку. Безумие, друг, настоящее безумие, мы танцевали на крышах автобусных остановок, в фонтане рядом с "Сентр Пойнт". Совершенно спонтанные действия, просто так получалось само собой».
Если Shoom был классным клубом, то Spectrum и The Trip были классными идеями. Странное оформление, гипнотическая музыка, внушающие трепет звук и свет, танцпол, до отказа забитый дергающимися в бешеном ритме телами. Снаружи нетерпеливо топчется очередь из сотен человек, страстно желающих бросить свои монетки в жужжащий кассовый аппарат. Было бы несправедливо утверждать, что при виде Spectrum у Колстон-Хейтера сразу возникла в голове мысль о деньгах. Следующие несколько месяцев он будет выступать в роли безжалостного и жадного дельца, чей интерес к эйсид-хаусу ограничивался одними лишь деньгами, и все-таки его любовь к эйсид — во всяком случае, в самом начале — была совершенно искренней. В действительности он был, пожалуй, ближе к жуликоватым поп-иконам шоу-бизнеса 60-х, таким как менеджер Rolling Stones Эндрю Луг Олдхэм, превративший бессмыслицу Тин-Пэн-Элли[69] в наличные.
Колстон-Хейтер попробовал себя в роли промоутера, организовав несколько небольших и ничем не примечательных мероприятий. Увиденное в Shoom и Spectrum вселило в него уверен- ность, что эйсид-хаус может и должен быть открыт для широких масс: вечеринки нужно устраивать не для сотен, а для тысяч. Ему представлялось, как все классы и народы танцуют вместе — вот чем должен был стать эйсид-хаус. «Shoom был очень закрытым заведением, и к тому же его посещала только белая публика, — говорит Колстон-Хейтер. — А мне было непонятно, почему это эйсид-хаус должен быть доступен только избранным». Его первые вечеринки Apocalypse Now[70] на киностудии Wembley в августе 1988-го собирали под одной крышей совершенно непохожих друг на друга персонажей лондонской клубной культуры — тут бывали не только знакомые лица из Вест-Энда, но и намного более широкий круг людей: социальный статус и цвет кожи здесь значения не имели.
В сентябре началась первая волна газетной истерии, полиция принялась закрывать вечеринки на заброшенных складах, и Рэмплинги стали предпринимать попытки скрыть свою деятельность от прессы. Колстон-Хейтер, однако, был полон такого энтузиазма, что предпринял шаг, пуще прежнего отдаливший его от балеарс-кой элиты: пригласил программу News at Теп телеканала ITN снять сюжет об удивительном успехе Apocalypse Now. «Я помню, как Дженни Рэмплинг стояла в дверях и предупреждала всех, кто был тогда в Shoom: "Не ходите туда, там камеры", — вспоминает Терри Фарли. — У одной девушки случился бэд-трип