Она ахнула вслух, сама удивившись своим мыслям, и чуть не упала вперёд, успев ухватиться за влажную стену коридора. Однако рука скользнула, и Захара чуть не упала ничком.
Перед ней лежали тела стражников. Она насчитала пятерых, распластавшихся в самых странных позах. На всех были защитные комбинезоны и противогазы, за исключением одного, молодого, с которым Захара познакомилась месяц или около того назад, когда он пришёл в медсанчасть с жалобами на несильные кожные раздражения. Тогда он ей понравился, и они разговорились. Он рассказал ей о жене и детях на родной Чандрайле.
Сейчас, глядя на его труп, Захара заметила лист флимсипласта в его руке. Присев и подняв листок, она прочла:
«Кай!
Помню, что обещал тебе и детям вернуться после этого рейса. Но не судьба. К сожалению, на барже что–то пошло наперекосяк. Все болеют, и никто не знает, почему. Почти все уже умерли. Сначала я думал, что болезнь обойдёт меня стороной, но потом, похоже, тоже заразился.
Прости, Кай. Я знаю, что мальчикам будет тяжело. Передай им, что папа очень их любит. Мне жаль, что всё так вышло, но передай им, что я служил с честью, не боялся и не был трусом.
Люблю тебя всем сердцем».
В самом низу стражник попытался вывести своё имя, но из–за дрожи в руке буквы получились настолько кривыми и еле видными, что подпись скорее напоминала каракули.
Захара сложила листок и положила в нагрудный карман формы к фиалу с антивирусом. Она вынула из формы стражника ключ–карточку и пошла по указателю «Одиночные камеры». А потом остановилась. Где же Мусор? У него было предостаточно времени, чтобы спуститься, и обычно он с такой готовностью…
С ним что–то случилось.
Это произнёс знакомый внутренний голос, который не ошибался. Куда идти? Стоило ли вообще сюда спускаться?
Ты уже пришла.
Очень неохотно она наклонилась и подобрала бластер из рук мёртвого стражника. Оружие было холоднее и тяжелее, чем ей казалось. Перед поступлением на баржу Захара прошла тренировку по обращению с оружием, поэтому безошибочно отыскала предохранитель и перевела бластер в режим парализации.
Здесь располагалось три одиночные камеры.
У каждой была массивная металлическая дверь скучного серого цвета размером с крышку гроба, с панелью управления и прорезью для ключа–карточки в правом верхнем углу.
Захара подошла к первой двери и заметила, что едва дышит. Тело стало невесомым, будто ноги просто исчезли. Она почти чувствовала горячий медный запах собственного страха – неприятное и совершенно лишнее напоминание о том, насколько ей не хотелось всем этим заниматься.