Свой «бьюик» Чак запарковал чуть в сторонке. Потом повернулся к Мег: съежившись, она сидела подальше от него. За время короткой поездки к пляжу они не сказали друг другу ни слова.
– Взяла? – спросил он.
Трясущимися руками она открыла сумочку, вытащила из нее конверт и передала ему.
– Ты видела, что там? – спросил он, когда обнаружил, что конверт вскрыт. Потом вытащил пять сотенных купюр. – Блеск, – пробормотал он. – Какие хрустяшки!
Мег всю предернуло.
Из конверта выпорхнуло лежавшее между банкнотами послание от Палача и опустилось на сиденье.
– И это видела?
Мег стиснула кулачки, зажала их между коленями. Слова застряли в горле. Она просто сидела и смотрела на Чака.
– А куда это ты, крошка, ехала? – спросил Чак. – В Майами?
Она кивнула, потом, сделав над собой усилие, сказала:
– Я в это больше не играю! – Свой голос показался ей сиплым карканьем. – С меня хватит! Я никому не скажу! Обещаю! Но с меня хватит!
– Ну, конечно. – Чак сложил банкноты и убрал их в карман рубашки. – Такое многим недоумкам приходит в голову… кому-то из них даже везет… но тебе не повезет, крошка, ручаюсь.
Она смотрела на него горящим, почти безумным взглядом, от бессилия стуча кулачками друг о друга.
– Я же обещаю! Никому ни слова! Только отпусти меня! Ведь у этого индейца мозги совсем стухли. На кой тебе вязаться с чокнутым индейцем? – Она снова воткнула кулачки между коленками и принялась раскачиваться взад-вперед. – Чак! Ты подумай! Давай убежим, а? Ведь он же людей убивает! Чак, послушай меня, а?
С неба вдруг свалился большой красно-белый пляжный мяч, бухнул по крылу машины, перекатился через лобовое стекло.
Чак и Мег от неожиданности отпрянули.
За мячом прибежал худенький загорелый мальчонка в тонюсеньких плавках. Подобрав мяч, он радостно улыбнулся Чаку.
– Извините, мистер, – сказал мальчишка, на секунду замялся, потом предложил: – Стукнуть не хотите?
– Чего бы не стукнуть? – Чак вылез из машины. Взял у мальчика мяч, бросил его перед собой на песок, потом как следует шваркнул его ногой – и мяч взвился высоко в небо. Завизжав от восторга, мальчишка припустил за мячом, летевшим в сторону океана.
Чак вернулся в машину.
– Малый симпатяга, – сказал он. – Знаешь, в его годы у меня не было… вообще ни хрена не было.
– С меня хватит! – вскрикнула Мег фальцетом. – Слышишь ты меня? Не могу больше!
Чак подобрал записку Палача и прочитал ее, потом взглянул на Мег.
– А жизнь твоя, крошка, тебе дорога? – спросил он.
Она вся съежилась, словно усохла в своей одежонке, забилась в угол.
– Ты что, совсем не петришь? – продолжал он. – Ладно, он чокнутый. Значит, такая уж ты везучая. Может, и я такой же. Хочешь сниматься – дело твое, но далеко тебе не уйти. Мы с тобой повязаны с полоумным индейцем, а это – дело особое. Давай, снимайся, только подумай, далеко ли ты от него уйдешь. Ну, допустим, доберешься до Майами. Не знаю, правда, как это тебе удастся без денег, но, допустим, туда ты добралась. Да что толку от этого Майами, когда тебе, того и гляди, в печенку воткнут нож или всадят пулю в башку? – Он постучал пальцем по письму. – Прочитала? Вот и спроси себя: дорога мне жизнь или нет?