— Я так сожалею о твоем дяде, — прошептала Кира, ласково похлопывая меня, когда я отпустила ее. — Если есть что — нибудь, что мы могли бы сделать…
— Спасибо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Цветы, которые вы послали, были очень красивы.
Все они были красивы, но после мемориала мы отослали их в местную больницу. Никто из нашей большой команды не захотел взять их домой, а у меня не было места для множества цветочных веточек, букетов и венков.
— Это было меньшее, что мы могли сделать, — ответил Менчерес со своей обычной любезностью. — Я сожалею, что приходится навязываться, когда у тебя такое горе. Однако —
— Все в порядке, — перебила я, снова механически улыбаясь. — Я знаю, что плохие парни не просят тайм — аут только из — за того, что кто — то умер. Я ценю, что вы руководили всем в течение прошлых нескольких дней, но сейчас пришло время нам с Кости вернуться в дело.
Я жестом пригласила их присесть, и, как и положено вежливым хозяйкам, спросила, не хотят ли они что — нибудь выпить. Как и предсказывал Кости, никто из них не попросил подлинную версию "кровавой Мэри", а взяли только воду. Ее, по крайней мере, у меня было полно.
Менчерес подождал, пока я присяду, чтобы погрузиться в то, зачем они приехали.
— Я узнал, что случилось с Надей Бессель, — заявил он.
Я тупо уставилась на него.
— С кем?
Кости тоже в замешательстве вздернул голову. Хорошо, что я не была единственной, кто чувствовал себя потерянным.
— С человеческой женщиной, которую вы искали, — поправился Менчерес. Увидев мой по — прежнему запутавшийся взгляд, он вздохнул. — С той, что работала с репортером, с которым ты дружишь, и которая исчезла, проверяя слухи о вампирах?
— О! — сказала я, когда в моей памяти, наконец, загорелась лампочка. Я совсем забыла о том, что отослала фото и информацию о Наде Менчересу, чтобы он смог распространить их среди своих союзников, дабы найти хоть какую — нибудь подсказку относительно того, что с ней случилось.
— Она мертва? — со смирением в голосе спросила я. Бедный Тимми. Он так надеялся, что с ней все хорошо.
— Нет, — сказал Менчерес, тем самым удивляя меня. — Напротив, ей весьма хорошо, согласно тому, что я обнаружил.
— Тогда к чему этот «ух — ох» тон? — осторожно спросила я.
Его губы изогнулись.
— Мой «ух — ох» тон к тому, что, как ты упомянула, у твоего друга более чем просто платонический интерес к Наде, а она теперь любовница сильного вампира, у которого нет никакого намерения ею делиться.
— О, — повторила я, на сей раз более глубокомысленно. — Его добровольная любовница?