Должно быть, это важная птица, раз его привели сюда — этот дом ценят, к нему попусту не прибегают.
Вежливо, внимательно он выслушал мои разъяснения еще раз и, когда я уходил, вновь поблагодарил меня. Но все время — даже когда он на мгновение посмотрел мне в глаза и меня поразили беспомощность и растерянность его взгляда — я чувствовал, что мысли его далеко. Что он стоит и вслушивается во что-то — что-то скорее внутри себя. Что он отчего-то так глубоко задумался, что лишь частью своего существа остается вежливым, воспитанным и внимательным. Нервным он, однако, не казался, просто — да, пожалуй, именно так — он был раздавлен.
Много разных людей перебывало в этой комнате за последние восемь месяцев. Все, что я только что записал, я тогда лишь бегло для себя отметил — это меня не касалось; это касалось меня лишь постольку, поскольку проблематично, в худшем случае и в конечном счете, могло стоить мне жизни,
Те двое прошли за мной в контору. И стояли, пока я не предложил им сесть. Несколько минут посидели, не говоря ни слова. Взяли сигареты, которые я им предложил (это были их же собственные сигареты, я получал их в качестве — ну, как бы это сказать? — квартирной платы). Потом один кашлянул, тот, что всегда вел переговоры и всегда кашлял, прежде чем начать:
— Кхм!
Он кашлянул снова, и я понял, что случай не совсем обычный.
И тут же я вспомнил лицо того, кто остался внизу, вспомнил, где и когда я его видел, и у меня в памяти всплыло имя. Но ведь говорили, что он сотрудничает с немцами. Тот кашлянул в третий раз. Потом сказал:
— Дело в том, что надо укрыть его до времени. Неизвестно, сколько это продлится. Возможно, неделю. Возможно, две.
— Хорошо.
— Продуктами вас, как всегда, обеспечат.
— Хорошо.
Любопытство пересилило. Нарушая правила, я спросил:
— Его переправят?
Он глянул на кончик своей сигареты.
— Возможно. Это еще не решено.
И он прибавил, мне думается, по собственной инициативе:
— Непосредственной опасности ему не угрожает. Но у него была тяжелая работа — и подкачали нервы.
Он хотел было сказать еще что-то, но спохватился. Двое докурили сигареты, поднялись, кивнули и ушли.