Наконец, Маша села за стол. Забулькал бурый Кагор. Костя поднял бокал и весело изрек:
- Я предлагаю выпить за мир во всем мире.
Угольные брови, брови маленького Пьеро, удивленно сыграли. Пухлые губки разъехались в улыбке.
- Я согласна, - податливо сказала Маша.
Они чокнулись и выпили каждый до дна.
Следующие минуты протекли в молчании. Тишину прерывала лишь увлеченная возня челюстей. Оба были так голодны, что не могли думать ни о чем, кроме еды.
Когда стукнул первый молоточек, указывающий на относительное насыщение, Костя сказал:
- Боже, как все обалденно вкусно! Манюша, ты просто чудо!
- Спасибо. - Машино лицо едва наполнилось краской, но в глазах ее осталась грустинка. - А почему Манюша?
- Тебе не нравится, если я так буду называть?
- Не знаю. - Сдвинулись хрупкие плечи, обсыпанные бутонами роз.
- Тогда, может быть, Нюша или Маня? Впрочем, нет, эти "ю" и "я" меня самого смущают. А что если Миша? - Косте хотелось хоть как-нибудь развеселить ее.
И у него получилось. Маша прыснула.
- А почему Миша-то?
- От слов: милая Маша.
- А, понятно. Ну, вообще, называй, как хочешь. Я не привереда.
Костя снова наполнил бокалы.
- Что-то мы увлеклись едой. Ведь между первой и второй, как говорится...
- А я хочу выпить за тебя, - перехватила Маша со своей детской хрипотцой, которая прозвучала в этот раз с маленькой ноткой горечи. - Чтоб у тебя было все хорошо. В смысле, чтоб не арестовывали.
- А я выпью за тебя, - со вздохом сказал Костя.
- Да, за нас.
Брови маленького Пьеро дернулись, глаза загорелись странным блеском. Косте почудилось, что он увидел в этих глазах свое отражение. В груди чиркнула спичка. Оба освободили бокалы от вина, и Костя мягко прикоснулся губами к ее холодным губам, напоминающим почти забытую ягоду малину.
* * *
- Кажется, у меня емкость опустела. - Костя свесился с дивана.
На полу, в лужице лунного света, прохлаждалась ополовиненная бутылка Кагора. "Вторая или третья?" - вдруг замкнуло в его голове. "Нет, конечно, вторая. Но почему же я так пьян? Блин, значит, все-таки третья".
- Плесни и мне тоже. - Маша вальяжно протянула бокал.
Она сидела у стены, подобрав колени, накрытые одеялом. Лунное око, подглядывающее сквозь щели в жалюзи на окне, поместило ее плечи и грудь с чернеющими сосками в тельняшку.
Костя поднял бутылку и, прищурившись, наполнил емкости. Осторожно вернул вино обратно.
- Кажется, у меня комната качается, - честно созналась Маша. - Но я хочу еще.
- Значит, ты тоже пьяна, - обрадовался он.