Приведя себя в неотразимый вид, Буранов легко выскочил за дверь и уже через пять минут восседал за знакомым столиком. Лины, конечно же, не было. Но это не беда, он был уверен, что художнице стоит только заслышать, как хлопнула его дверь, и она тут же спустится в ресторан. Ну, конечно, сделает вид, что заглянула сюда совершенно случайно, из чистого любопытства.
Однако время шло, а Лина не появлялась.
– Девушка, – обратился Вадим к официантке. – А у вас сегодня эдакая художница... Лина не обедала?
Официантка ненадолго задумалась, а потом вздернула брови:
– Лина... Лина? Была она здесь, только она ж ушла давно... Ой, погодите, а где ж я ее только что видела?... А, ну да ведь вон же она! А я еще думаю – только что перед глазами была!
Вадим глянул в окно – и в самом деле, в маленьком скверике из трех берез, который расположился в шаге от гостиницы, сидела Лина в своей беленькой шубке и кормила голубей с рук.
Он выскочил из ресторана, забыв про неоплаченный счет и про одежду, так и выбежал, в чем сидел. Сейчас не успеешь, и опять куда-нибудь исчезнет! Не женщина, а призрак какой-то!
И, уже подбежав к ней почти вплотную, опомнился... а что он ей скажет?
Она сидела среди заснеженных веток, на белой скамейке, из-под капюшона белой легкой шубки выбивались светлые пряди, и вся она была такая... неземная, светлая, такая... только вот голуби портили все. Они бессовестно отталкивали друг друга, громко ворчали и были совершенно разных окрасок, нет чтобы все беленькие для полноты картины...
– Лина, привет, – поеживаясь от холода, проговорил Вадим. – А я тут... гулял, гулял, а потом смотрю – ба! А тут такие знакомые лица... сидят.
Она подняла на него глаза, и он чуть не задохнулся – столько в них было грусти, любви и немого обожания.
– Вадик, – негромко, но с чувством проговорила она. – Это... это просто счастье, что ты сегодня здесь... прогуливался. Мне без тебя было так плохо, так жутко, а тебя увидела и... Как хорошо, что сегодня ты со мной...
И она даже всхлипнула от полноты чувств. Вадик на мгновение забыл про мороз, про ледяной ветер, который уже давно гулял у него под пуловером, он наклонился и тихо напомнил:
– Лина... это, конечно, хорошо, что я сегодня, но... я и вчера мог бы, мы же договаривались.
Она безмолвно подняла на него прекрасные глаза.
– Ну вчера-то, – начал волноваться Вадим. – Ну помнишь, ты предлагала, чтобы мы с тобой к часовне поехали. Я еще сразу же ехать хотел, а ты решила отдохнуть, ну... сил набраться, не помнишь, что ли?
Она поднялась и (с ума сойти!) уткнулась ему в грудь.