Затем главный уполномоченный произнёс речь о славном прошлом Мускаунти, центре горнодобывающей промышленности; о тысячах шахтеров, что жили и работали здесь и здесь же нашли свою смерть; о трудностях, встреченных ими на своём нелёгком пути: горные обвалы, взрывы, забастовки; о жалких трущобах, в которых они обитали; о школе для детишек горняков, где ученики всех возрастов ютились в одном помещении; о церквушке и о складах компании. А теперь здесь не осталось ничего, кроме башни! Он говорил слишком долго, и участники торжеств были счастливы снова вернуться к машинам.
Квиллер подумал: «Одну проехали — осталось только девять!»
На следующей шахте, имеющей отношение к семейству Хардингов, опять были бесконечные фотосъемки, ещё один венок и ещё одна речь, которую толкнул уже другой политический деятель. Он сказал следующее:
— Америка славится своими национальным достоянием. В одном месте — Ниагарский водопад, в другом — Великий Каньон, в третьем — статуя Свободы. А у нас есть десять старинных шахт!
Один из фотографов велел прямому наследнику национального достояния вынуть палец изо рта и «сделать улыбочку», но Лесли назло ему сложил пальцы пистолетиком и, направив «оружие» на фоторёпортера, выпалил:
— Пиф-паф!
Вторая часть дня описана самим Квиллером в его репортерском блокноте:
Сделав пять остановок и нафотографировавшись всласть, прямые потомки горнозаводчиков потеряли интерес к происходящему — но тот, кто едет на тигре, не может слезть. Все остальные почётные лица тоже попали в ловушку. Фоторепортеры из Биксби и Локмастера (газеты «Охотничий рожок» и «Гроссбух») отщёлкали всё, что можно, и смылись. Телевизионщики на аэропортовских авто тоже отчалили очень быстро, сняв на плёнку то, что им показалось наиболее пригодным для показа в вечерних новостях, то есть Аманду с натужной улыбочкой, одетую как огородное пугало, и Берджесса, обряженного в килт, рядом со своим псом.
После этого речи стали короче, а слушателей поубавилось. Гомер Тиббит наотрез отказался выходить из автомобиля, а Лесли продолжал дразнить его, нацеливая на старика палец и взвизгивая: «Пиф-паф!»
— Послушай, дитя, — дискантом верещал Гомер, — если ты ещё раз так сделаешь, я ударю тебя костылем!
Вмешалась его жена:
— Лесли, деточка, не бойся. Нет у него никакого костыля! Ты лучше пересядь к водителю — будешь стрелять по овцам и коровам через ветровое стекло.
— Ну спасибо вам, Рода, — пробурчал я. — Вы просто душка!
Итак, Лесли пересел ко мне, на переднее сиденье, и, думаю, я достал его, засыпав вопросами:
— Какие боеприпасы у тебя имеются? А лицензия на ношение оружия у тебя есть? В каком году ты вступил в Национальную стрелковую ассоциацию?