— А где вы нашли пастуха, который играет на флейте, как Рампаль[19]?
— Правда, замечательно? Он — глава музыкального факультета муслендского колледжа. Почему все так любят участвовать в параде?
Они уселись на углу большого стола и стали пить кофе с пончиками, приготовленными сегодня утром, так как Элис должна была отнести их в церковь, где устраивался «кофейный час». Квиллеру с трудом удавалось сдерживать свой энтузиазм.
— Я читал «Вдали от безумной толпы», — проговорил он, — и обнаружил, что отождествляю себя с овцеводами.
— Наша семья зачитала уже три экземпляра этой книги, — поддержала разговор Элис. — Как вам трагедия на скале?
— Ужас.
— Удивительно, но за два столетия овцеводство совершенно не изменилось. Нам по-прежнему помогают шотландские овчарки. Когда овцы ягнятся, пастухи, как и встарь, перебираются жить в сарай. Мы все также сзываем отару криками «ови! ови! ови!»[20]. А вы знаете, что этот клич происходит от латинского слова, обозначающего овцу? Его передавали потомству восемь тысяч поколений. Овцы обладают вековым спокойствием, которым проникается и человек, их хозяин. Ничего не могу с собой поделать, я очень люблю девочек, как мы их называем, их мягкий, доверчивый, полусонный взгляд!
— Хорошо, что я захватил диктофон, — сказал Квиллер, приготовившийся переключить Элис на тему о прядении. — Что вы прядете кроме овечьей шерсти?
— Шёлк, хлопок, кроличий пух, немного собачьей шерсти, смешанной с другим волокном. Она очень прочная. Для носков, например. Хотите посмотреть прядильную мастерскую, где я даю уроки?
Прежде всего Квиллер заметил прялку, которая стояла на платформе в день парада. У неё было маховое колесо с десятью спицами, откидывающаяся скамеечка с педалью внизу и стойка, к которой крепилось веретено. Ей сто лет, пояснила Элис. Сделана из сосны, вишни, клена и тополя.
На столе лежал толстый, похожий на одеяло слой руна, каким его сняли с овцы в день стрижки, белый изнутри, грязный снаружи. Элис объяснила, что его раздергают, выстирают, потом растеребят и распушат, после чего оно станет похожим на сахарную вату. В конце концов его расчешут и скатают; эта ровница и идёт в колесную прялку.
— Некоторые ткачихи и вязальщицы работают только с ручной пряжей, — сказала Элис.
Процесс прядения она продемонстрировала на современной колесной прялке. Нажимая на педаль ногой в чулке, Элис ритмичными движениями обеих рук вытаскивала из ровницы волокно и заводила в колесо, не переставая говорить о количестве волокна, натяжении, оборотах колеса и плотности. Потом предложила Квиллеру попробовать самому.