Отмена рабства: Анти-Ахматова-2 (Катаева) - страница 111

Сказано красиво, но профессионал намечает себе начала и концы работ.

Но, между прочим, и Пушкин тоже будь здоров драл. Но это был человек гениальный. Дело в том, кто дерет, а не у кого.

Вот что значит школа.

…Кто скажет о ней так, как она сама хочет услышать? Ей не нужны дежурные комплименты, она в своей зрелости точно знает, что хочет услышать о себе.

Она не может больше ждать; распаленная, она берет в руки перо — писать, писать… о себе… — так, как она хочет, чтобы кто-то писал о ней…

Вот так, например:

Она (ее поэма, «Поэма без героя») не только с помощью скрытой в ней музыки дважды уходила от меня в балет. Она рвалась обратно, куда-то в темноту, в историю <…> Другое ее свойство: этот волшебный напиток, лиясь в сосуд, вдруг густеет и превращается в мою биографию, как бы увиденную кем-то во сне или в ряде зеркал. <…> и вдруг эта фата-моргана обрывается. На столе просто стихи, довольно изящные, искусные, дерзкие… (А. Ахматова. Т. 3. Стр. 223.)

Посчитайте, сколько безудержных, на разрыв кишок, комплиментов можно вместить в несколько фраз. И каждый — продуманный, повторенный, прошептанный, исступленно проговоренный своему лицу в зеркале — где же ты, приди, скажи сам, повтори за мной, ничего не надо придумывать!

Поэма — волшебное зеркало, в котором каждый видит то, что ему суждено видеть.

Я начинаю замечать еще одно свойство Поэмы: ее ВСЕ принимают на свой счет, узнают себя в ней. В этом есть что-то от «Фауста».

И куда только она от меня не уходила. Даже в гран-гиньоль, потому что как иначе назвать мысль всех их <…> заставить видеть в волшебном зеркале колдовского шарманщика свой конец вместе с Фаустом, Д<он> Жуаном, Гамлетом…

Рядом с ней, такой пестрой (несмотря на отсутствие красочных эпитетов) и тонущей в музыке, шел траурный Requiem, единственным аккомпанементом которого может быть только Тишина…

Поэма как последнее звено Петербургской Гофманианы.

И только сегодня мне удалось окончательно сформулировать особенность моего метода <…> 1. Сложнейшие и глубочайшие вещи изложены не на десятках страниц, как они привыкли, а в двух стихах, но для всех понятно. 2. Строки с двойным дном. (А. Ахматова Т. 3. Стр. 239.) <…> «И открылась мне та дорога (За Уралом)/ По которой ушло так много/ По которой сына везли…» В этих строчках каждый из нас узнает ежовщину и бериевщину. (А. Ахматова. Т. 3. Стр. 244.)