А вот прекрасное начало для повести. Вчера приехала в Будку. Почему-то все чужое. Живу пока одна. Погода серая, свежая.
Записные книжки. Стр. 234
Была в Коломенском и несколько раз каталась по Подмосковью. В этом году оно ослепительно.
Из нежной призрачной комаровской весны <…> въехала в яркое, пышное, почему-то спелое московское лето.
Записные книжки. Стр. 367
Вот традиционное перемещение Москва-Ленинград-Комарово.
Сегодня заканчивается мое призрачное пребывание в Москве…
Записные книжки. Стр. 372
Ленинград. Приезд. Город, как омытый — весь сияет. Ехали мимо Фонтанного дома. <…> Летний сад — сама тайна (даже от меня). Иосиф — библейское. Ивановский с розами. <…> Т<оля> у меня.
Записные книжки. Стр. 372
Комарово. Ехали по белой ночи. Уже обжитая дача, мнимая тишина.
Я в Москве. Москва какая-то новая, тихая.
Эсхатологические небеса почти с грозной надписью.
Записные книжки. Стр. 486
Еще три дня июля, а потом траурный гость — август <…>, как траурный марш, который длится 30 дней.
Записные книжки. Стр. 644
Август, оказывается, был вовсе не таким уж мирным, а наоборот, завершал бурное сорокалетие <…> Зрелище почти величественное, и завершал ли? Неужели опять думать и говорить о поэме? Хренков просит интервью…
Записные книжки. Стр. 734
Выписываюсь в субботу. Рада ли? Не знаю.
Записные книжки. Стр. 711
Написать «Восп<оминания>» о Блоке, который все предчувствовал и ничего не почувствовал.
Записные книжки. Стр. 652
В этот месяц, когда я, кажется, нуждалась в утешении, мне прислал его только Элиот. (Записные книжки. Стр. 654.) А Бах? А Моцарт? А Данте? Нет, в этом месяце только Элиот.
В Герм<ании> вышел мой двухтомник <…>. Однако мне не прислали. Как все это скучно!
Записные книжки. Стр. 655
Накануне на приеме у французов посол просил передать мне, что Франция открыта для меня в любой момент. (Записные книжки. Стр. 691.) Это дневник. Для самой себя она хочет записать, что о ней знает посол, что у нее никогда не будет проблем с визой. Для нас с вами — что ФРАНЦИЯ для нее открыта и пр.
* * *
«Дневник» пишется с трудом. Мысли она бережет для стихов. Литература, считает она, это записанные мысли. Ее дневник даже до такой литературы не дотягивает, хотя она часто прибегает к палочке-выручалочке — записи повседневного. Собственно, дневники так и делаются: человек пишет дату — и пошло. Мы потом читаем не отрываясь. Задумывается о жизни и Анна Ахматова.
В четверг поеду в город за пенсией. Поможет мне на этот раз Володя.
Да здравствует Леопарди! Начинаю.
Записные книжки. Стр. 668
Кончается осень. Начинается Она. А что с ней делать — неизвестно.