М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 233
… а Гумилев писал тогда <…> и пронесут знамена / От Каэро к Парижу <…> Очевидно, предполагался какой-то наполеоновский цикл. (Этого еще не хватало!) (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 273.) Над Гумилевым подсмеиваться позволялось только ей: ему все подвластно, но если еще даже и Наполеон!!
Правда, «Андрей Рублев» написан под впечатлением статьи об Андрее Рублеве в «Аполлоне» — впечатление книжное. (А. Ахматова. Т. 1. Стр. 630.) Журнальное.
А закончилось все прямо-таки жирафом.
* * *
Гумилев, в отличие от Ахматовой, мог стать выдающимся литературным теоретиком — это тот жанр, в котором можно копить, набирать, а недостаточные для создания настоящих стихов — которые не конструируются — способности расцветят литературоведческие работы необходимыми озарениями или хотя бы приятным блеском.
* * *
Ахматова пришла к вдове Гумилева и сурово заявила: «Вам нечего плакать. Он не был способен на настоящую любовь, а тем более — к вам». (О. Гильдебрандт-Арбенина. Девочка, катящая серсо… Стр. 146.)
В те же дивные апрельские дни Гумилев дарит ей [Елизавете Дмитриевой, Черубине], его «царице», прекрасное стихотворение, именно с таким названием. Впоследствии Анна Ахматова настаивала: «Царицу» Гумилев посвятил ей. Но нет, стихотворение написано в апреле 1909 года, в дни, когда бурно развивался роман Гумилева и Дмитриевой. (Л. H. Агеева. Неразгаданная Черубина. Стр. 71.)
* * *
Дмитриева (Черубина де Габриак): Я вернулась совсем закрытая для Н.С. <…> мучила его, смеялась над ним, а он терпел и все просил меня выйти за него замуж. А я собиралась выходить замуж за M.A. [Волошина]. (В. Бронгулеев. Посредине странствия земного. Документальная повесть о жизни и творчестве Николая Гумилева. Стр. 145.) Черубина де Габриак не была большим поэтом, чем Анна Ахматова, а Елизавета Ивановна Дмитриева — более обольстительной женщиной, чем Аня Горенко. Снижает образ Ахматовой только эта наигранно-отстраненная манера каталогизировать господ, падавших к ее ногам.
* * *
Ахматова твердила, что за всем Гумилевым одна непреходящая любовь к ней: чем больше бабник, тем легче к нему присочинить такую легенду.
М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 124
* * *
О героине стихотворения «Ужас». По традиции этой женщине-гиене приписывали некий метафорический прообраз. Критикам казалось весьма глубокомысленным отождествлять это исчадие ада с каким-либо реальным женским существом из окружения. Естественно, наиболее пикантным было привлечение для этой цели личности Анны Ахматовой, некоторые высказывания которой как бы подтверждали правомерность такого сопоставления.