– Как же это не было, солнце мое? – вытаращила глаза Янка. – А как же… А как же наш ребеночек?
– Какой ребеночек? – икнули оба мужика синхронно.
– Ах ты, сука! – кинулся на Лачука Овчаров. – Доигрался! Я ж тебя сейчас!
– Пусссти! – хрипел, задыхаясь, Лачук. – Врет она!
– Чего это вре-е-е-ет?! – с искренним возмущением уперла руки в бока Янка. – А кто говорил, что с женой разведется, и…
– Да он уже разведен, сволллочь… – пыхтел Овчаров, выкручивая руки старому донжуану.
– А-а-а-а! Я поня-я-ял! – прозрел вдруг Лачук. – Вы сговорились! То-то я смотрю, мне твоя рожа знакома! А?! Надурить меня решили, девку мне подсунули?!
– Кого?! Девку?! – завопила Янка.
И в эту же минуту в квартиру с невероятным шумом ворвался Шурка. Попросту вышиб двери.
– Всем стоять! – заорал он благим матом. – Руки на пол! На пол, я сказал!
– Опоздали мы, братуха… – поднял голову Овчаров. – Теперь быть тебе дедом!
У Шурки перекосилась физиономия.
– Кем мне быть?! – прошипел он и стал медленно надвигаться на распластанного на полу Лачука. – Это что я сейчас услышал? Быстренько обрадуй дядю, сообщи, что я ослышался…
Лачук перепугался не на шутку:
– Ян… А твой папа в самом деле авторитет, что ли? – с ужасом в глазах посмотрел он на любимую.
– А то, – равнодушно поправляла волосы перед зеркалом будущая мать. – Ты погоди, он сейчас тебя еще и пытать начнет, знаю я его…
– Заткнись, – сквозь зубы процедил Шурка. – С тобой мы дома проведем консультацию… Для живородящих! А ты…
– Мужик! Слышь чего, врет она! Я тебе правду говорю, – проникновенно стал докладывать Лачук и даже руку к груди прижал для пущей достоверности, но Шурка ничего слышать не желал.
– Сейчас… я тебя сначала разуделаю, как бог черепаху, а потом… Потом поедем в милицию… Заявление подадим, что ты совратил…
– Да с чего вы взяли-то?! – взвился горе-любовник. – Не, я понимаю, вам хочется, чтобы…
– Молчи, сволочуга! Мне еще твоего ребенка воспитывать! – замахнулся на него Шурка, но тот отважно продолжал:
– Ага! Молчи! Загребете по статье! Хотите, чтобы Сонька здесь спокойно жила? Так и забирайте квартиру, выпишусь я, какого хрена меня в каталажку садить?! Там же… Там же насильников-то не шибко уважают! А я и не делал ничего! Любой суд докажет!
– Ты еще доживи до этого суда! – шипел Семен.
– Вот именно, – рвался к Лачуку Шурка. – Посидишь… А там тебя научат, как…
Семен не мог точно сказать, сколько времени продолжался их серьезный мужской разговор, сколько раз Шурка хватался за голову, а Лачук за сердце, пока спор не разрешила Янка.
– Пап, – вдруг подала голос девчонка. – Ну пусть человек выпишется, видишь же, сам просится.