Парень сполз спиной по стене, обхватил голову руками и мучительно простонал:
– Ой, бля…
Но похоже, было уже поздно.
Потому что прямо перед ним неожиданно соткался из воздуха сидящий на корточках Корн, и взгляд его был более чем нехорошим.
С таким время от времени убивают.
Легко.
– Так что за кассету ты хотел отнять у моего друга, мальчик?
Мальчик в ответ только мычал, подвывая и захлебываясь.
Корн поднялся.
Поморщился.
– Истеричка…
И неспешно повернулся к Ларину:
– А видать, важная кассетка, если наш малыш на такую фигню решился… Ладно, разберемся. – И снова развернулся к парню: – Отец в курсе твоих фортелей?
Тот продолжал монотонно подвывать, и Корн, снова приподняв за шиворот, еще раз влепил малолетнему придурку звучную оплеуху.
Мальчишка опять сел на жопу, но подвывать, тем не менее, перестал.
– Так в курсе или нет?
Парень всхлипнул:
– Не в курсе…
И снова тихонько завыл.
Андрей только плечами пожал.
– Вот ведь, бля… Отчизна требует героев, манда рождает дураков… Слышь, пень, дом не на тебя оформлен?
Пень отрицательно помотал головой, продолжая подвывать.
– Тебя здесь никто из знакомых не мог видеть?
Снова отрицательный жест головой.
– Точно?
– Точно… Его Арби через каких-то земляков снимал, через третьи руки, просил не светить… Я вообще в Сочи жил все это время…
И опять завыл.
Корн презрительно сплюнул.
– Ну, тряпка половая… Ладно, Глеб, пусть этот щенок поистерит пока, а нам с тобой, старик, ты уж извини, надо порядок тут наводить. Ты как сам-то, пришел в себя хоть чуть-чуть?
Ларин пожал плечами:
– Да вроде оклемался чуток. Только яйцо болит. И зубы вставлять придется…
– Где, покажи?
– Вот.
И открыл рот, демонстрируя сколотый резец и дырку на месте соседнего коренного.
Корн поморщился.
– Вот ведь, блин… Ладно, тебе Князь новый вставит. В самой лучшей клинике. Фарфоровый. И под цвет твоих прокуренных подгонит. Не отличишь.
Ларин хмыкнул:
– Пусть лучше остальные почистят. И эмалью заново покроют. Есть такая процедура, знаешь ли. И подгонять не надо.
Корна слегка передернуло.
– Знаю. Самому время от времени пользоваться приходится. Ненавижу. Эти стоматологи – самые настоящие садисты. Форменные. Ничего человеческого.
Глеб сплюнул набежавшую слюну, представил себе процедуру, и его тоже передернуло.
– Ой, и не говори… Ладно, что делать-то надо?
Корн тяжело вздохнул:
– Таскать. Но сначала…
И ловким, неуловимым движением застегнул браслет на руке парня.
Постоял, подумал, поднял продолжающее подвывать тело за шиворот, доволок до батареи и защелкнул второй браслет на крашеной металлической трубе.
Подергал для верности.