— Хорошая девочка, — тихо произнес доктор Дрю, забирая Соломона у Харриет и провожая ее в дом. Всюду были живые цветы, и Харриет поняла, что он специально для этого случая попросил экономку поставить их в вазы. Чайный стол был накрыт искусно, как на картинке, серебряный чайник и корзиночка с пирожными сверкали, словно их только что тщательно отполировали.
Было ясно, что экономка доктора Паркса посчитала ее приход важным событием. И когда на середине ковра, лежащего в гостиной, Харриет неожиданно для самой себя повернулась и взглянула на хозяина — не по какой-то особой причине, а потому, что почуяла, что это необходимо сделать, — их глаза встретились, и внезапно прыгнувшее сердце Харриет отчетливо сказало ей, что это событие и для нее тоже.
Пытаясь говорить самым обычным тоном, Харриет сказала:
— Как красиво! Вы, очевидно, ходите у экономки доктора Паркса в любимчиках!
— Постепенно она ко мне привыкла. Правда, сперва не могла решить, нравлюсь я ей или нет. Не она первая!
Темные глаза улыбались, и Харриет почувствовала внутреннюю дрожь, словно пробежавшую по всему ее телу.
— Не... не всегда легко решить — нравится человек или нет, — как будто со стороны услышала она свой заикающийся голос.
Доктор подошел к Харриет, взял за подбородок и, приподняв ее голову, заглянул в ясные зеленые глаза девушки.
— И сейчас? — спросил он легкомысленно, но в глубине его глаз стоял очень большой вопрос.
Харриет замерла.
— Сейчас? — очень тихо повторил доктор и обнял девушку. Никогда раньше мужчина не держал так Харриет... не страстно и решительно, а ласково, непринужденно, словно момент кажется ему благоприятным, но полной уверенности нет. Филип нежно запрокинул голову девушки, глядя ей в глаза... а потом она ощутила на своей щеке прикосновение чуть дрожащих пальцев. Легким движением Харриет прильнула к Филипу и бесстыдно растаяла в его руках.
— Почему той ночью ты меня поцеловал? — прошептала она.
Доктор рассмеялся над ее ухом.
— Хотел и поцеловал, — ответил он. — Потому что ждал такой возможности с того момента, как тебя увидел. Но ты, как многие молодые женщины, выставляешь колючки, если не уверена абсолютно... а мне ты не верила ни на грош!
— Я верила, верила! — Харриет вдруг так сильно захотела переубедить его, что сама удивилась этому страстному желанию. Может быть, она верила все время, иначе доктор Дрю не вызвал бы у нее столько антагонизма.
— Неужто? — Его покровительственная улыбка оставалась ласковой еще мгновение, а потом глаза, обычно блестящие, внезапно потемнели, стали черными, серьезными и напряженными, как душное перед грозой ночное небо. Увидев эти глаза, опушенные по-женски густыми ресницами, Харриет ахнула. Он яростно впился ртом в ее губы, и, хотя девушка ожидала несколько другого, она ни капельки не сопротивлялась.