Это подпадало под преступления категории Д, по которой Эндросу мог грозить срок до семи лет. Вместо этого он был приговорен к одному году тюрьмы. Он отсидел всего четыре месяца и был выпущен досрочно. Он сидел в тюрьме Кастелвью с мая по июнь прошлого года. Карелле пришла на ум мысль о том, что Роджер Тернер Тилли сидел в этой тюрьме тогда же.
Самый последний адрес, оставленный Эндросом в бюро помилования, был 1134, Барнстейбл в районе Риверхед, который в свое время был по большей части заселен итало-американцами, а теперь облюбован испанцами. Дом, в котором жил Эндрос, был трехэтажным деревянным зданием, рядом с которым был пустой участок. Пустой участок был огорожен деревянным забором, но это не предохраняло его от мусора, который бросали туда через ограду. Ограда, как многие здания и стены в округе, была испещрена надписями. Может быть, это происходило потому, что если вам не удалось стать в этой стране богатым, то вы по крайней мере могли стать знаменитым, запечатлев свое имя на всех заборах города.
Как будто прочитав его мысли, Мейер произнес:
— Я презираю Нормана Мейлера.
Карелла посмотрел на него.
— За то, что он назвал это формой искусства, — закончил Мейер.
Они взобрались по шаткой наружной лестнице на третий этаж дома и постучали в застекленную дверь. Откуда-то из глубины квартиры до них доносилась исполнявшаяся по радио испанская музыка. Затем раздался голос диктора, что-то говорившего по-испански. Они снова постучали.
— Кто там? — раздался мужской голос.
— Полиция! — выкрикнул Карелла. — Откройте.
— Один момент, — сказал мужчина.
Он подошел к двери в пижаме. Было около полудня. Обычная полосатая пижама. Красно-белая. Черные взъерошенные волосы. Карие затуманенные глаза. Торчащая борода на узком лице. Вглядываясь через стеклянную дверь, щурясь от солнца, он сказал по-испански:
— Ваши удостоверения.
— Говори по-английски, — сказал Мейер через стекло.
— Кажите ваш знашки, — произнес человек.
Это означало: «Покажите ваши значки».
Карелла показал свой значок.
— Ты Рамон Эндрос? — спросил он.
— В чем дело? — опять по-испански произнес мужчина, и на его лице отразилось удивление.
— Говори по-английски, — попросил Мейер на этот раз более громко.
— И открой дверь, — сказал Карелла.
Эндрос еще раз взглянул на них, сделал кислое лицо и открыл дверь.
— Чего тебе надо, человек? — поинтересовался он.
Звучало это примерно так: «Шего ты надо, шелок?»
— Можно войти? — спросил Карелла.
Эндрос пожал плечами.
Они прошли мимо него в длинное, узкое помещение, которое оказалось кухней. Раковина, окно, шкафы, плита и слева холодильник, стол и стулья справа от него, радиатор вдоль дальней стены, дверной проем, ведущий в спальню. На кровати сидела молодая девушка. Она была голой. Простыня едва закрывала ее колени, но она и пальцем не шевельнула, чтобы прикрыть себя. Радиоприемник стоял на ночном столике рядом с кроватью и передавал латиноамериканскую мелодию. Девушка так монотонно качала головой в ритме музыки, что можно было усомниться, живое ли она существо.