Мерроу подумала, что ей бы этого очень хотелось. Но она ничего не сказала.
— У меня есть цель, — продолжил Алекс. — Видела табличку на здании офиса на площади Меррион?
— Та, на которой написано «Фипджеральд и сын»?
— Да. — Он зашагал по комнате. — Я собирать к концу года убрать с нее надпись «и сын».
Мерроу улыбнулась, так решительно звучал его голос.
— И почему это так важно?
Алекс оперся на высокий письменный стол, скрестив руки на груди.
— Каждое поколение Фицджеральдов вносит свой вклад в семейную историю. Мой отец основал компанию и создал себе имя как архитектор, и именно его имя написано первым на табличке. — Он пожал плечами. — И я не собираюсь с ним соперничать. Но я смотрю в будущее. У меня обязательно появится жена, сын... Ну, ты поняла мою мысль. Глупо, наверное.
Ее взгляд потеплел.
— Нет, — покачала она головой. — Я не считаю твои слова глупыми. И даже горжусь тобой.
— Ну спасибо, мисс О’Коннелл. — Он подошел ней. — Вернемся к предмету разговора. Давай с тобой договоримся о том, как будем впредь вести себя, пока не вернулся Микки.
Мерроу замерла. Сердце ее заколотилось от странных предчувствий.
— Мне кажется, что происходит что-то хорошее, — негромко произнес Алекс.
— Мне тоже.
— Но в отношениях между мужчиной и женщиной не может быть абсолютных гарантий... Мы оба это знаем.
— Да.
— Придется просто посмотреть, куда нас это заведет. И мое предложение таково — давай прекратим игру. Больше никакого плейбоя и его возлюбленной.
— А мне нравилось быть твоей возлюбленной.
— Хорошо, тогда ты ею и останешься. Я вообще не хочу, чтобы ты менялась, О'Коннелл. Особенно сейчас, когда я собираюсь познакомить тебя с моими родителями.
Мерроу сразу помрачнела.
— Ты еще не встречался с моей семьей.
На его лице появилось выражение недоумения.
— Ты же сказала, что я никогда не встречусь с твоей семьей.
— И почему, как ты думаешь?
— Существует какая-то страшная тайна, о которой тебе нужно мне рассказать?
Она ухмыльнулась.
— Ты забавный парень. Но правда заключается в том, что мои родители могут за одну встречу разрушить репутацию всей семьи Фицджеральд.
— Я как-то сильно сомневаюсь в этом.
— Поверь мне!
Алекс выпрямился и засунул руки в карманы.
— Объясни.
— А тебе не кажется, что ты слишком часто засовываешь руки в карманы. Это раздражает. Разве Фицджеральду позволительно вызывать раздражение?
— Я делаю это лишь по одной простой причине: чтобы не приставать к тебе и не хвататься за всякие твои части тела. Я достаточно откровенно выразился?
— Не помню, чтобы я хоть раз жаловалась на твои приставания.