Здесь так сладко мечталось о Майкле... В ящике стола, завернутая в обрезок красного шелка, хранилась его фотография — стройный юноша на берегу реки, ветер треплет русые волосы, а обнаженные руки протянуты вперед, словно манят в объятия. Сколько раз Моника целовала по ночам его изображение, не способное, увы, ответить взаимностью — как и сам Майкл, впрочем.
Нет, он теперь хорошо к ней относился, но воспринимал как маленькую девочку. Дарил иногда наборы шоколадных конфет или водил в соседнее кафе-мороженое, но и мысли не допускал о чем-то большем. А Моника уже переступила черту подростковости: это был еще бутон, но знаток мог бы разглядеть в нем будущий прелестный цветок.
За одно лето она вытянулась и постройнела, исчезли неловкость и некоторая неуклюжесть в движениях, свойственные и девочкам, и мальчикам в переходном возрасте. Моника была похожа на отца, от него ей достались карие миндалевидные глаза, опушенные густыми ресницами, высокие скулы, яркий крупный рот и крохотные родинки — поцелуи солнца, как говорил когда-то Билл. А от матери — нос с крохотной горбинкой и густые волосы того редкого цвета, который называют «червонным золотом».
К семнадцати годам Моника обзавелась несколькими поклонниками, но ни один из них не пробудил в ней никаких чувств, кроме дружеского участия. Майкл по-прежнему занимал все ее мысли, и она с ужасом думала о том неумолимо приближавшемся дне, когда он должен будет уехать, чтобы продолжить учебу в одном из университетов.
Ведь он так ни о чем и не догадался, погруженный в собственную жизнь — вечеринки, свидания, танцы, катания на яхте. Дома Майкл теперь бывал не часто, и Моника никак не могла остаться с ним наедине: ей почему-то казалось, что, останься они вдвоем хоть ненадолго, он все поймет, заглянув в ее любящие глаза.
День прошел, и все как будто складывалось нормально — миссис Хорни привела свою восемнадцатилетнюю дочь Кристину, чтобы заказать платье к ее первому выходу в свет. Моника помнила Кристину еще маленькой девочкой и теперь изумилась ее яркой красоте: в пухлом бледном ребенке ничего не обещало этой прелести.
Они долго перебирали образчики тканей и остановились наконец на нежно-розовом шифоне, затканном серебристой нитью.
— Девочка будет похожа на Белоснежку, — ворковала миссис Хорни. — Сделайте узкий лиф и пышную юбку.
— Мама! — Кристина всплескивала загорелыми руками. — Это не модно!
— Зато на вас сразу обратят внимание. — Моника была на стороне той, которая платит. — На общем фоне вы будете прекрасно смотреться.
Девушка только презрительно усмехнулась. Конечно, в ее возрасте и Моника была убеждена в собственной неотразимости, которой не нужны никакие наряды.