— Не надо, малыш, не надо... Я не выдержу, не мучай меня, — шептал он. — Нам нельзя этого делать.
— Почему?
— Это неправильно, поверь мне.
— Я люблю тебя. Остальное не важно.
— Нет...
— Не нужно слов.
Она приникла к его губам, вкладывая в поцелуй всю силу страсти, все свои сладкие мечты, все трепетные надежды. И именно в это мгновение, а не неделей позже, она стала женщиной. Ей казалось, что тело накалено до предела, что жар, исходящий от нее, обожжет Майкла. И эта вспышка затмила сознание, смела все барьеры, словно пенный поток. И ничто сейчас не смогло бы остановить ее...
Моника плохо помнила, как они снова оказались в гостиной на диване. Но она не выпускала Майкла из объятий, прижимая его к себе. Он отвечал на поцелуи, его руки блуждали по ее телу, расстегивая пуговицы на блузке, нежно касаясь разгоряченной кожи. Но он совершал эти движения как будто бессознательно, подчиняясь воле Моники.
Она уже почти завладела им и сама испугалась своей решимости. Мужская анатомия была известна ей только по медицинскому атласу, и, несмотря на современное образование, многочисленные фильмы с довольно откровенными сценами и рассказы школьных приятельниц, Моника не совсем ясно представляла себе, что и как должно происходить. Только знала, что сначала будет боль, а потом ни с чем не сравнимое наслаждение.
Она теряла голову, задыхалась, таяла. И, следуя вечному инстинкту, притягивала Майкла к себе. Но в самый последний момент, когда все должно было произойти, он резко отстранился и сел, потирая ладонями глаза.
— Иди сюда, — требовательным шепотом позвала Моника, проводя кончиками пальцев по его обнаженной спине.
— Нет, хватит. — Он встал и начал быстро одеваться. — Пойми, я не могу этого сделать.
— Но почему, почему? — Она приподнялась на руках, глядя на него снизу вверх. — Ты совсем меня не любишь?
— Люблю. Очень люблю. — Он помолчал, подбирая слова, чтобы не обидеть. — Но как сестру.
— Что? — Моника не верила ушам, у нее в голове не укладывалось, что он может не ответить на ее пылкие чувства взаимностью.
— Извини.
Она упала ничком на диван, как подкошенная. Майкл постоял, глядя на нее, потом бережно прикрыл пледом.
— Потом ты поймешь, что я был прав, — вздохнув, сказал он и тихонько вышел из комнаты.
Глотая слезы, Моника чутко прислушивалась, уверенная, что он сейчас вернется. Невозможно было представить, что на этом все завершится. Прошло пять минут, десять, она услышала, как хлопнула входная дверь, а потом заработал мотор. Он уехал! Он просто взял и уехал, оставив ее в одиночестве, какая жестокость, какое равнодушие.