– Да сколько же вас тут! – в ярости возопил Федор и вновь бросился в самую гущу греков, не имевших возможности размахивать мечами, и колол и рубил их в одиночку словно бессмертных, тут же оживавших и заполнявших брешь, до тех пор, пока рядом не оказался Леха и еще человек двадцать пехотинцев.
– Держись, брат! – крикнул ему Ларин, тоже быстро ставший пешим, размахивая мечом, – сейчас мы прорубим здесь просеку.
Рядом атаковали конные кельты. Несмотря на мясорубку, Федор увидел, как одетые в шкуры рослые воины размахивают двуручными мечами, сокрушая головы селевкидских сариссофоров. Они также быстро лишились коней, как и Леха с Федором. Фалангиты свое дело знали. Но, последовавшая вслед за этим атака голых по пояс кельтов на ощетинившуюся копьями фалангу навсегда врезалась Чайке в память. Почти половина атакующих погибла, но остальные сумели прорубить себе дорогу мечами и топорами. Где то рядом бился Летис, которого Федор успел мельком увидеть среди живых на дороге перед атакой фаланги. Справа от Чайки ударила оставшаяся испанская конница, также потеряв едва ли не треть своих людей после первой же атаки. Но испанцам удалось пробить еще одну брешь в построениях армии Антиоха. И все же это был жест отчаяния, – атака едва ли трехтысячного отряда на пятнадцатитысячное войско, – и Федор это отлично понимал.
«Где же Ганнибал, – думал он, судорожно работая клинком, и глядя, как тают силы его армии, – если он сейчас не ударит, то нам конец. Но, это будет славная гибель за Карфаген».
В перерывах между ударами, которыми он щедро одаривал фалангитов, прорубая дорогу к стенам Селевкии, Чайка оборачивался назад и смотрел в поле, пытаясь понять, что там происходит. Наконец, он увидел, как лавиной приближается огромная масса конницы, во главе которой скакал человек в черной с золотом кирасе.
– Наконец-то, – выдохнул Федор, распарывая клинком очередной панцирь, – успели!
И вдруг он услышал за собой звук трубы, а затем задрожала земля, словно боги забили в свои барабаны. Вслед за этим Чайка с изумлением заметил, как боевые слоны Антиоха Третьего двинулись в атаку наперерез коннице Ганнибала. Не прошло и минуты как десятки огромных животных, затянутых в специальные панцири, заслонили от Федора картину сражения за спиной. Более того, он с ужасом уразумел, что удар этого «тяжелого корпуса» пришелся на оставшихся испанцев и аръегард пехотинцев его собственного отряда. Слоны Антиоха, прошлись по тылам его и без того небольшой армии, раздавив сотни людей и коней.
– Круто дело обернулось, – ответил на его мысли Леха, отбивая удар гоплита, а затем поражая его своим клинком, – мы в окружении, брат, Федор.