В сопровождении двух телохранителей, у которых на манер агентов секретной службы были крошечные слуховые аппараты в ушах и микрофоны в рукаве пиджака, Манчини вошел в заполненный людьми вестибюль и направился к служебному лифту, которым пользовалась только администрация. Это был рослый, могучего телосложения человек, со стриженными ежиком седеющими волосами, упрямым, прорезанным глубокими морщинами лицом и глазами, прикрытыми тяжелыми веками. От него, казалось, исходили флюиды недоброжелательности.
- С возвращением вас, мистер Манчини! - вскинул руку к козырьку, почтительно приветствуя его, лифтер. - Как себя чувствуете?
- Прекрасно. - Манчини вошел в кабину и тотчас повернулся к лифтеру. Долго я буду ждать? - зарычал он. - Поехали!
- Есть, сэр!
Лифтер нажал кнопку, и дверцы сомкнулись. Люди в лифте стояли и молча смотрели, как на табло вспыхивают и гаснут номера этажей. На шестидесятом этаже зажужжал зуммер, и дверцы раздвинулись, выпуская ехавших в устланный толстым ковром вестибюль административного этажа.
Их встретила секретарша, предупрежденная охранником из нижнего вестибюля.
- Где они? - буркнул Манчини, лишив ее возможности произнести тщательно отрепетированную приветственную речь.
- Заканчивают завтрак в нашем кафетерии, - ответила она, еле поспевая за ним.
- Передайте, чтобы сейчас же явились! - Манчини прошел мимо постамента, на котором высился бронзовый бюст Эрнеста Хемингуэя, и распахнул двойные двери в свой кабинет. - А затем позвоните доктору Зимински и попросите его заехать вечером ко мне.
Комната, куда он вошел, была невероятных размеров и обставлена в стиле, который, как и выцветшие джинсы и расстегнутая рубашка, словно сшитая из лоскутков, должен был подчеркивать, что перед вами настоящий мужчина, крутой и неуступчивый. Стены были отделаны панелями из тика, перед гигантского размера камином лежал ковер из буйволовой шкуры, а по обе стороны от него стояли два черных кожаных дивана. Над камином, рядом с экспонатами из не имевшей цены коллекции старинного огнестрельного оружия, висела голова льва, которого Манчини убил на охоте в Восточной Африке, - стеклянные глаза хищника угрожающе щурились, пасть разверзлась в безмолвном рыке. Орехового дерева стол для заседаний был такой длины, что на нем вполне мог бы сесть небольшой самолет, а на противоположной стене красовались трофеи иного рода - фотографии, на которых Манчини был запечатлен со всеми знаменитостями восьмидесятых годов двадцатого столетия.
Сын печатника-эмигранта из Милана, Манчини после окончания школы изучал химическую технологию в Политехническом институте в Бруклине, а получив диплом, поступил на работу в отдел исследований и перспективного развития крупной полиграфической фирмы в Филадельфии, где изобрел новый способ печатания цветных снимков, так что они казались объемными. Он оставил службу, запатентовал свое изобретение и вернулся в Нью-Йорк, а там на деньги, полученные от знакомых членов мафии, быстро смекнувших, какую прибыль может дать порнографический журнал с объемными фотографиями, сделал макет первого номера журнала под названием "Эльдорадо". Название это оказалось пророческим, ибо желания читателей разжигали не только объемные фотографии обнаженных девиц, но и объемная реклама дорогостоящих товаров. Мебель, стереофоника, спортивное снаряжение, машины, одежда, напитки - все это выглядело весьма заманчиво на объемных снимках в "Эльдорадо", что очень быстро раскусили рекламные агентства с Мэдисон-авеню.