Эмма просидела так довольно долго, когда увидела, что рядом с ней опустился Фрейзер.
— Прости, — сказал он.
— Не говори так.
— Но мне действительно стыдно.
— Как Мег? — Эмма едва была в состоянии говорить: она боялась заплакать.
— Я объяснил, что произошло. Сейчас она и Сара отпаивают Джея кофе.
— Он всегда так напивается?
— За последние несколько недель это участилось. Думаю, он догадывался о проблемах «Скорпиона» и ждал, когда отец доверится ему. Дело усложнилось тем, что Джей узнал о моем тюремном прошлом.
До сих пор Эмма сидела к Фрейзеру спиной, но теперь она повернулась к нему. Луна еще не взошла, и он оставался в тени.
— Из-за этого ты… — Ей было трудно подобрать слова.
Фрейзер долго молчал, словно раздумывал, говорить правду или нет.
— После холостяцкой пирушки я уехал. Я был возбужден, и спать не хотелось. Это был последний день мужской свободы. К несчастью, меня задержали за превышение скорости, и полицейский увидел на заднем сиденье бутылки, которые кто-то из ребят туда сунул. Так я очутился в полицейском участке, где у меня взяли отпечатки пальцев. И тут же из штата Монтана пришел ордер на мой арест за растрату.
— Как ты мог?
— Я был жаден и глуп и не думал, что приношу кому-нибудь вред. В компании Маккорда не поживился только ленивый, вот и я воспользовался случаем. В то время деньги значили для меня все: успех, богатую жизнь. — Он с отвращением покачал головой. — Потом мне стало стыдно, но я оказался трусом и не смог признаться и вернуть взятое. Как это ни смешно, но тюрьма научила меня отвечать за свои ошибки.
— Я спросила тебя, как ты мог не сообщить мне, что тебя арестовали, — сердито сказала Эмма.
— И попросить подождать меня? — с горечью ответил Макс.
— Да.
— Не говори глупостей. Я должен был заплатить за свое преступление. — Он схватил ее за плечи, и даже в темноте она увидела ярость в его глазах. — Ни к чему было губить твою жизнь.
— Какое ты имел право решать за меня? Или ты не верил, что я поддержу тебя?
— Я был виновен.
— А я любила тебя.
— Господи, Эмма, это не причина, чтобы разрушать твою жизнь. Ты была молода.
— Тебе следовало дать мне возможность самой принять решение.
В ее словах прозвучала боль, но Макс не стал ее жалеть. Он не хотел признаться в собственной боли, которую испытал восемь лет назад и которая, как ни странно, до сих пор не прошла. Он никогда не думал, что снова ощутит чувство потери. И… желание, вот-вот готовое вспыхнуть с новой силой. Он знал, что для этого стоило лишь заключить ее в объятия.
— Я боялся, что ты станешь меня ждать. Господи, Эмма, ты влюбилась в меня, ничего обо мне не зная, и верила всему, что я врал о себе и о своей работе.