Тренер напомнил команде, в чем именно состоял вопрос Онищенко, а в качестве своего ответа поднял красавец Кубок. Но... не сказал игрокам тех правдивых слов, которыми он действительно ответил тогда, в Гантиади. Лобановский против... Лобановского?
Успехи клуба укрепляли тренеров в верности избранному ими пути, и они все меньше прислушивались к мнению самих футболистов и даже врачей. «В нашем деле надо всерьез ориентироваться на состояние спортсменов,— рассказывал мне один из заслуженных мастеров спорта, игрок киевского „Динамо" и сборной страны тех лет. Тренерам, видимо, с большей гибкостью следует относиться к своей программе. Но Лобановский в семьдесят шестом году, бывало, не считался даже с мнением врача, и если между ним и доктором возникал какой-то спор, то он обычно длился недолго и тренер одерживал победу».
К слову сказать, в своей книге «Бесконечный матч», анализируя события 1976 года, Лобановский, стараясь быть объективным, пишет:
Наверное, следовало бы нам в самом начале подготовки поговорить серьезно всем вместе с позиций творческого содружества единомышленников. Это способствовало бы главному — достижению взаимопонимания. Возможно, мы отступили бы от каких-то положений своей программы (но не от главного, разумеется, не от программы!), возможно, подобная мера перенастроила бы игроков, спустила бы их с небес на землю. Но разговор не состоялся.
Разрушался контакт. Росла взаимная раздражительность.
И все-таки, думаю, до полной объективности в упомянутой книге Лобановскому еще далеко. Вот и в приведенном выше фрагменте, полагая, что откровенный разговор с футболистами «перенастроил бы игроков», «опустил бы их с небес на землю», автор почему-то не задумался: а может быть, в том сезоне и самих тренеров-единомышленников в чем-то занесло на те же «небеса»?
...С первых же дней сборов в Болгарии, в условиях среднегорья, куда коллектив выехал в ранге сборной СССР, нагрузки для всех футболистов были такими, что могли, как сказал Евгений Рудаков, «только присниться в кошмарном сне, но лучше бы они и не снились». Сразу пошла работа «на пульсе 180—200 ударов в минуту». Правда, большинство киевлян со всем этим справились: все-таки за плечами были и закалка, и опыт двух предыдущих сезонов. А вот тем, кто был приглашен в сборную из других клубов, пришлось гораздо труднее. Опытные футболисты Ловчев и Саух, к примеру, в процессе тренировок, бывало, теряли сознание. Одним словом, если в 1974 году тренеры в своей работе учитывали состояние футболистов и в чем-то могли отступить от своих требований, то уже в 1976 году они строго-настрого придерживались своей программы. Быть может, в этом и был один из главных просчетов? Уверовав в собственную непогрешимость, они перестали сомневаться в своей методике и слепо доверились ей.