Хотя это клевета — мы пользуемся журналом «Хит».
— Да и где вообще этот Капри? — задумывается Клео.
— Чуть ниже Неаполя. На пароме можно переехать.
— И как там?
Я на мгновение задумываюсь.
— Не знаю толком. Там, наверное, очень гламурно — там же кругом бутики, где все подряд от кутюр. Насколько я знаю. В пятидесятых жизнь там кипела, но бабушка Кармела толком ничего не рассказывала, только насылала проклятья на голову любовницы Винченцо.
— Распутницы Розы? — Клео помнит все, что я ей говорила. Кроме нее меня больше никто никогда не слушает.
— Aгa, — фыркаю я. — А про Капри она так почти ничего и не сказала.
— Давай посмотрим в Интернете! — предлагает Клео. — Так ты хотя бы сможешь вразумительно спорить.
Я неохотно шлепаю к компьютеру и наблюдаю, как Клео быстро где-то кликает и что-то просматривает. Я пытаюсь разбудить в себе хоть частицу былого энтузиазма к зарубежным поездкам, но меня только слегка трясет от волнения.
— Все понятно. Тебе нельзя ехать! — объявляет Клео.
— Почему? — ахаю я.
— Тут написано: «Вне пляжей и зон купания запрещается ходить с обнаженным торсом или в деревянных сандалиях, нарушающих тишину».
Я хихикаю.
— Еще что?
— Он крохотный — четыре мили в длину.
— Некуда будет от мамы прятаться, — беспокоюсь я.
— Ну, ты в любой момент сможешь добраться на пароме до Сорренто или Позитано — ой, как раз туда отправляются Мариса Томей и Роберт Доуни- младший в «Только ты»,[13] помнишь?
— Ух, ты! — Маленькой искоркой во мне загорается интерес, но я быстро его притаптываю. — Посмотри там отель «Луна», — прошу я.
— А ты знаешь, что от слова «луна» происходит слово «лунатик»? — спрашивает Клео, щелкая по клавиатуре.
— Это когда сходишь сума и воешь на луну? Для нас подходит идеально.
— «Между небом и землей, на самом краю утеса…» — читает Клео. — Красотища какая…
— Дай мне посмотреть! — Я заглядываю ей через плечо.
— Смотри, оттуда открывается вид на «знаменитые Фарейглиони». Что бы это ни было.
— Это скалы, и произносится «Фаральони», «г» не читается, — говорю я ей.
— Попалась! — дразнится она. — По крайней мере, я знаю, как произносится «Капри». Пару дней назад кто-то упомянул его на работе, а я сразу: «И вовсе не „Кейпри", а „Капри"». С тех пор, как ты мне сказала, что это похоже на «Как приелось!», я уже не забуду.
— Какая прилежная девочка.
— Посмотри, какие магазины — «Булгари», «Прада», «Гуччи»…
— Я же говорила, — отзываюсь я.
Меня один звук этих имен угнетает. Терпеть не могу весь это шик, все эти лейблы — мне кажется, тем, у кого есть на все это время, в действительности просто нечем занять свои идеально наманикюренные руки.