А я раздавлена.
— Прости, я узнал об этом только сегодня утром, а запланировано это было несколько месяцев назад. — Люка тяжело вздыхает и берет меня за руку.
— Значит, очень может быть, что сейчас — наша последняя возможность побыть наедине? — спрашиваю я с дрожью в голосе.
Меня охватывает паника, я чувствую себя совершенно потерянной.
Люка целует мою руку, и некоторое время мы молчим.
— Если только… — начинает он.
Попроси меня остаться. Попроси меня остаться.
— Да? — говорю я.
— Через неделю приезжает Танина сестра. Тоща бы, наверное, я смог найти немного времени… — Люка вздыхает. — Но я не могу просить об этом.
— Просить о чем? — настаиваю я.
— Чтобы ты осталась. Это не честно. Я не знаю, что могу тебе предложить.
Самые разные соображения проносятся у меня в голове.
— Когда она приезжает?
— По-моему, в четверг.
Сегодня — понедельник. Следовательно, во вторник и в среду мы почти не увидимся с Люка. Смогу ли я выдержать это, если взамен получу лишь неуверенное обещание, что мы сможем встретиться в четверг? Вероятно, можно доплатить и поменять билет. Мама будет не против, если я останусь… Она будет очень удивлена, но… Я поворачиваюсь и провожу ладонью по лицу Люка. Стоит только представить, что я уеду от него, — и я уже на грани истерики. Я должна остаться. Другого выхода нет. Если бы только я не чувствовала себя такой уязвимой. Может, я себя подставляю? Мгновенно приходит воспоминание — Томас и Стокгольм. К черту! Сердце мое будет разбито в любом случае. Но если я останусь, у меня, по крайней мере, будет возможность побыть с ним — хотя бы просто для того, чтобы как следует попрощаться.
— Если мама не будет против, я останусь, — говорю я.
— Да? — лицо Люка проясняется. — Я бы не хотел создавать тебе сложности.
— Я знаю, — отвечаю я. — Просто я не могу тебя оставить.
Он прижимает меня к себе — мы сидим, обнявшись, и смотрим, как моторные лодки чертят узоры на поверхности моря. Я стараюсь запомнить это блаженное состояние, чтобы вспоминать и смаковать его, когда мы будем в разлуке. Уютно устроившись в объятиях Люка, я запускаю руку за воротник его рубашки и заглядываю туда одним глазом — вот он, дракон, по поводу которого он скрытничал в Равелло.
Проведя пальцем по мерцающей чешуе, я спрашиваю:
— А теперь ты можешь сказать, что значит этот дракон?
Люка смущенно мне улыбается.
— Я чувствую себя глуповато…
— Ну давай же. расскажи!
— Это красный дракон.
— Ну, — сосредоточенно хмурюсь я.
Он вздыхает.
— Я сделал его, потому что хотел, чтобы что- нибудь напоминало мне о тебе.
Я выбираюсь из его объятий.