Обычно, если я захожу к маме на обед, мы поднимаемся в ресторан на пятый этаж, но сегодня она предложила сходить в кафе через дорогу.
— Ты же говорила, что больше туда ни ногой, — говорю я, пока она вытаскивает меня на улицу через боковой вход.
— У них новый повар, — отвечает она.
— Но в тот раз тебя ужаснул дизайн.
— Ну, цвет красного дерева с металлическим блеском в этом году входит в моду, так что я смотрю на него совсем другими глазами.
Что-то здесь не так, я вам точно скажу. Может, она меня стесняется из-за того, что я в этих рабочих штанах? В прошлый раз, когда она вела себя подобным образом, в конце концов, она заставила меня постричься — пригласила Джанни посидеть с нами, а потом они взяли меня под руки и отконвоировали в салон.
Мама без малейшей иронии подпевает Билли Джоелу «Такая, как ты есть» и принимается за свою тарелку салата без заправки.
Я хватаю с тарелки сэндвич, посыпанный кресс- салатом, и думаю: вот бы она и меня любила такой, какая я есть. Мне надоело чувствовать на себе ее изучающий взгляд всякий раз, как я прихожу ее навестить. Вот и сегодня она слишком долго разглядывала мои брови, так что без новых щипчиков для эпиляции «в подарок» нынче определенно не обойдется.
— Что будете пить?
— Апельсиновый сок, — говорю я девушке за прилавком.
— Ким, только не это — там слишком много кислоты.
— Точно, не стоит! Минералку с газом, — улыбаюсь я.
— Без газа тебе полезнее.
— Мама, ну честное слово! Какой вред от пузырька воздуха?
— Как хочешь, — она пожимает плечами.
Терпеть не могу, когда она так себя ведет. Обычно я в подобных случаях делаю все ровно наоборот, чтобы она смотрела, как я отравляю свой организм, и мучилась, но сегодня мне не хочется, чтобы ей показалось, будто я все делаю назло. Я и без того ее подвожу, и мне ее жаль. «Я не могу поехать с тобой на Капри…» — репетирую я про себя. «Ну, давай, скажи то же самое вслух», — уговариваю я себя.
— Я тут думала про Капри… — начинает она.
— Мама, — вмешиваюсь я дрожащим голосом.
Переводить намного проще. Не приходится нести никакой ответственности за то, что говоришь.
— Мама, — снова начинаю я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно.
— Джина! Я только что узнала! Это же просто ужасно! — Вихрь шифона и пудры влетает в кафе.
— Ничего страшного, Моника, правда, — отбивается мама, и видно, что ей не по себе.
— Неправда! Он настоящий негодяй. Но все мужчины таковы, что делать.
Ничего себе! Мама определенно рассказала Монике про своего отца значительно больше, чем мне.
— У него не было выбора, — пожимает плечами мама.