Когда Тайлер теплым дыханием коснулся моего уха, целуя меня на ночь, и шепнул:
— Сладких снов, — я похолодела.
Типичная ситуация, не правда ли? Я оказываюсь в невероятно романтичной обстановке, ноне с тем парнем! У меня такое ощущение, будто я поступаю расточительно. Я знаю, мама не упустила бы возможности эротического приключения в Восточном Экспрессе. И в ушах у меня стоят недоверчивые вопли Клео: «Он был у тебя под носом, расстегнутый и уже тепленький, а ты отказалась?!»
Ах, что делать бедной девушке? Я же должна радоваться, что поступаю правильно, так?
Я сажусь и неуверенно приподнимаю шторку, чтобы впустить в купе солнечный свет. Еще одна ночь, и я вернусь на Капри, к Люка… А пока — здравствуй, новый день.
Приняв во внимание вчерашнюю ошибку, я включаю свет до того, как начинаю умываться, — на случай если мы въедем в тоннель. И — о чудо! — я успеваю привести себя в пристойный вид к тому моменту, когда появляется Стивен и приносит на завтрак круассаны, фруктовый салат, апельсиновый сок и «Граф Грей». Я устраиваю себе личное, сольное чаепитие и при этом чувствую себя так, будто заперта в тюремной камере, отделанной под чудесный кукольный домик в стиле «Алисы в стране чудес».
Часов в восемь я слышу, как Тайлер по телефону подтверждает встречу с агентом по имени Аврора, а потом стучит в мою дверь. Я с облегчением замечаю, что он опять точен в движениях, а рубашка снова застегнута на все пуговицы.
— Нам назначено на сегодня, после обеда. Как ты спала?
— Замечательно! — вру я.
— Укачивает, как в колыбели, верно? — улыбается Тайлер. — Мы прибываем во Флоренцию через полчаса, ты, кажется, хотела пофотографировать. Сейчас — самое время.
— Да! Непременно хочу сфотографировать бар. — Теперь это мое любимое место.
Я хватаю фотоаппарат и собираюсь с духом перед путешествием сквозь пять трясущихся вагонов. Я успеваю пройти полпути, когда мне приходит в голову проверить, сколько у меня осталось кадров. Один. Проклятье — придется идти обратно. Так, минимум на три синяка больше, чем я рассчитывала.
Я возвращаюсь в купе и в поисках пленки открываю сумку. И тут Тайлер раздраженно говорит: — Ну в кармане же, я тебе говорю! Я удивленно поднимаю голову — он меня видел? Он не замолкает, и я понимаю, что он говорит по телефону — вероятно, убеждает кого-то, что работы Алессандро от него уже не уйдут.
— Нет, конечно! Он бы меня убил, если бы знал, — он же вот-вот сделает предложение этой дуре, ее матери!
Я замираю с сумкой в руках.
Тишина. Говорит собеседник на том конце провода, потом Тайлер настаивает: