— Мам, я тебя простила! Я знаю, тебе долго пришлось этого ждать, но я говорю это от всего сердца. Если бы отец захотел продолжать со мной встречаться, ему бы ничто не помешало. Но он предпочел этого не делать. И в этом ты не виновата.
— Я бы на все пошла, чтобы он остался, — признается мама. — У меня сердце разрывается оттого, что он взял и исчез из твоей жизни.
— Я думаю, ему было просто все равно.
— Нет, Ким. Он любил тебя, правда любил.
— А ты бы вот так меня оставила?
— Никогда! — От одной этой мысли мама пришла в ужас. — Я думаю, дело в том, что вся эта история казалась ему… беспорядком. Я не могу придумать лучшего слова. Он любил порядок. Он хотел всегда владеть ситуацией, во всем добиваться успеха. Когда он смотрел на меня, то видел неудавшийся брак, а с тобой, я думаю, он вообще не знал, что делать, раз он не может ежедневно присутствовать в твоей жизни. Это разрушало образ, который он создавал — образ идеального отца. Мне кажется, он хотел все перечеркнуть и начать с чистого листа.
Перечеркнуть человеческую жизнь! Я-то всегда представляла отца раненым животным, которое уползло в высокую траву зализывать раны, но так и не смогло вернуть себе силы. Я его жалела. Я гневалась из-за него на маму. А теперь я вижу человека, который отбрасывает людей, если они не укладываются в его представление о порядке.
— Это же меняет все дело! Почему ты мне раньше этого не говорила?
— Ты и так была зла на меня. Скажи я тебе тогда, и ты потеряла бы веру в обоих родителей. Я думала, что однажды он к тебе вернется и мы сможем все прояснить. Но он не вернулся.
Я смотрю в пол.
— Пожалуйста, не держи на него зла, милая. Я уверена, он сотни тысяч раз жалел о сделанном, но уже не мог с тобой связаться. Он, вероятно, считал, что уже слишком поздно или что, вернувшись, он может разрушить твою жизнь.
Я вздыхаю.
— Не хочу, чтобы ты преисполнилась горечи, как бабушка Кармела. Так жить нельзя. Тебе придется его простить.
— Я прошу, но при одном условии, — говорю я.
— При каком?
— Что ты простишь меня. Столько лет я отталкивала тебя. Не хотела бы я иметь такую дочь.
— Ах, Ким! — Мама порывисто меня обнимает. — Я всегда была счастлива, ведь ты — моя дочь!
Я сижу на балконе спиной к солнцу, слушаю дыхание моря и смотрю, как деловито суетится мама, заворачивая в пластиковые пакеты мою обувь. Эта женщина обожает упаковывать вещи. Я наклоняюсь чуть вперед, чтобы глотнуть абрикосового сока, легкий бриз захлопывает одну из балконных дверей, и я вижу в ней свое отражение. Я вспоминаю, как в день приезда на Капри я вышла на балкон и мне показалось, что меня наложили на чужой мне фон. Сейчас я чувствую себя частью картины — виллы и арки монастыря на уровне моих плеч, чайка взлетает и парит в небе над моей головой, а мои босые ступни равномерно прожариваются на теплых терракотовых плитках. Вся эта красота — она реальна. И через два часа ее не будет.