Мама шестым чувством улавливает мое настроение.
— Может быть, тебе стоит поймать Марио на слове и пойти с ним погулять по острову! — подмигивает она.
— Смеешься? А сама ты пошла бы гулять с ним вот так — один на один? — спрашиваю я.
Глупый вопрос. Но я начинаю думать, что, возможно, дело не столько в ее взбалмошности и привлекательности, сколько в уверенности — мама точно знает, что справилась бы с Марио. Если бы тот попытался распустить руки. Совсем как Кэтрин Зета-Джонс, которой удавалось держать на расстоянии Майкла Дугласа почти девять месяцев — она просто обязана поделиться секретом. Хотела бы я понять, как можно иметь столько дерзости, чтобы сказать «нет» с достоинством и затем потребовать уважения к себе, не теряя при этом притягательности. Тут нужна определенная сноровка. Если бы я оказалась в уединенном живописном уголке с кем- нибудь столь же приставучим, как Марио, я бы пришла в ужас. Он бы непременно предпринял попытку пересечь границу дозволенного, не дав мне времени проверить его паспорт, визу и таможенную декларацию. Я в таких ситуациях совершенно теряюсь и свожу все к шуточкам, — когда кто-то позволяет себе лишнее, я лишь шлепаю его по рукам и обзываю «скверным мальчишкой», хотя на самом деле мне хочется закричать: «Ты что? Ты думаешь, меня возбуждает, когда ты хватаешь меня так неистово, будто я одинокая крепость, которую нужно быстро и безжалостно взять приступом?»
— Вы готовы сделать заказ? — обходительно улыбается Массимо, хотя в действительности он спрашивает уже в третий раз.
— Простите, — извиняется мама, взмахивая в его сторону яркими ресницами. — Мы все время отвлекаемся.
Я сосредоточенно разглядываю меню. Никак не могу решить — вермишель или паста с трюфелями? Мне нужна Клео. она задала бы правильные вопросы и помогла бы мне определиться. Я тянусь за своим бокалом и вижу, что мама игриво меня рассматривает.
— Пища для размышлений! — выдает она и, недоговорив, начинает смеяться.
Я радостно фыркаю, и розовое вино течет у меня по подбородку. Мама громко хрюкает от смеха — я никогда не слышала от нее ничего менее элегантного, меня трясет — я безуспешно пытаюсь сдержать хохот.
Наконец мы, немного, успокаиваемся и пытаемся отдышаться — лица у нас пунцовые, и по щекам текут слезы.
— Все хорошо? — спрашивает Массимо, терпеливо пережидая истерию с едва заметной улыбкой. — Воды?
— Никакой воды! — возмущаемся мы. — Еще вина!
Массимо сияет от удовольствия и в мгновение ока возникает рядом со второй бутылкой.
— Мы готовы заказывать! — объявляю я.
— Давай первая! — кивает мама.