Вечером накануне отлета в меня вновь вселило уверенность вот такое письмо: «Подумать только, завтра я буду держать тебя в своих объятиях. А потом я сообщу британским властям, что ты шпионишь для небольшой шведской революционной группировки, и тебе не разрешат возвращаться минимум полгода, а за это время ты так ко мне привыкнешь, что согласишься расставаться лишь ненадолго. Ну, например, чтобы сходить в магазин».
Чудеснее не бывает.
На следующий день Томас ждал меня в аэропорту и был в десять раз лучше, чем я его в последний раз запомнила. Он размахивал букетом розовых роз, к ленте которого было привязано обручальное кольцо. Он подхватил меня на руки и закружил — на мгновение я оказалась одной из тех женщин, которым обычно завидуют в аэропортах. Мне казалось, я переселяюсь в страну романтических фантазий, в существование которой раньше не решалась даже поверить. Было что-то нереальное в том, что люди заглядывались на меня так же, как я когда-то заглядывалась на пары, которые, не стесняясь публики, демонстрировали свои чувства. Я даже не знала, как на это реагировать — меня не покидало ощущение, что я смотрю на все это со стороны.
А сейчас мы полетим в отель. Будем безумствовать в постели. Потеряем головы от любви. Только сначала ему нужно купить костюм. Для свадьбы. А на свадьбу идти в субботу.
— Суббота завтра?
Томас кивнул. Не помню, чтобы меня приглашали.
— И чья же это свадьба? — спросила я, когда мы отправились на поиски какого-нибудь блестящего темно-синего костюма.
— Я их не видел никогда. Честно говоря, я обещал прийти, чтобы сделать приятное другу. Вот почему я не могу тебя пригласить — извини!
— Ладно, ничего, — выдохнула я.
Но это было «чего», очень даже «чего».
— Бледно-голубой или темно-синий галстук?
— Бледный, — сказала я, вернее — это мама говорила моими устами. — Но если ты не знаешь людей, которые женятся, то зачем туда идешь?
— Ей нужно пойти с кем-нибудь.
— Ты идешь на свидание? — ахнула я.
— Нет. Я ее раньше не видел. Я же говорю, я иду туда ради друга.
— Какого друга?
— Моего лучшего друга, Хенрика.
Я его тут же возненавидела.
— А почему он сам с ней не пойдет?
— Он ее намного младше.
— Так это все-таки свидание! — взорвалась я.
— Нет, — ответил Томас совершенно невозмутимо. — Просто они будут вместе глупо смотреться. И вообще, он помолвлен.
— Это ты помолвлен! — разбушевалась я. Его логика меня совершенно ошеломила.
— Я дал ему слово. Дело не в ней. Дело в нас и нашей с ним дружбе.
Я стояла, хлопая глазами и пытаясь вместить в себя эту концепцию. В каком-то смысле меня восхищала его непреклонность. Может, я делаю из мухи слона?