— Он подлец, — бросила Андреа.
Никое окинул ее ледяным взглядом. Он не испытывал любви к Костакису, да, наверное, и никто другой на этом свете не любил его, кроме разве что его покойной жены. Но неужели Андреа так глупа, что не понимает: такой человек, как ее дед, не потерпит открытого неповиновения, тем более в присутствии того, кого он прочит ей в мужья. Потерять лицо на глазах у человека, которого он решил сделать своим преемником на посту руководителя своей империи, — это для Йоргоса Костакиса абсолютно неприемлемо. К тому же, как бы ни был Йоргос виноват, Андреа не должна забывать о том, что именно его деньги обеспечивают ей беспечальную жизнь, уже за одно это она ему обязана.
— Вы не должны так говорить.
— А как? Может, вы меня поучите плетью?
Никос чертыхнулся. Ему хотелось убраться подальше от этого сумасшедшего дома, и как можно скорее. Перед его глазами встала как живая Ксанфа Палупис. Уж она-то будет и ласковой, и послушной. Она и усадит поудобнее, и утешит, никогда не скажет лишнего слова. Она знает по своему долгому опыту, что ему нравится и что не нравится…
Только вместо того, чтобы быть с Ксанфой, о стоит тут и выслушивает оскорбления, которые изрыгает эта пышноволосая сумасбродка.
— Вы действительно заслуживаете наказания. Ведете себя как избалованная, распущенная девчонка, — резко парировал Никос.
Андреа встала.
— Думаю, вам пора идти, мистер Вассилис. И советую вам: в следующий раз, когда вознамеритесь жениться на ком-то, позаботьтесь сначала спросить у девушки, согласна ли она, а не ставить ее перед свершившимся фактом. Как бы вам ни хотелось заполучить «Костакис индастриз», я не клюну на такого альфонса и охотника за состоянием, как вы.
Она со стуком поставила бокал на придиванный столик, так что виски выплеснулось на мозаичную столешницу, и, выбежав из гостиной, заторопилась наверх в свою комнату.
Никос в бешенстве проводил ее взглядом, а через десять секунд уже мчался по шоссе на своем «феррари», точно одержимый бесами.
Дрожащими пальцами Андреа набрала номер на мобильнике. Она чувствовала себя совершенно без сил.
— Тони, ничего не вышло. Я лечу домой. Завтра. Не беспокойся. — Она запнулась, не решаясь заговорить о том, что с ней случилось. — Нет, ничего страшного, но я так или иначе лечу домой. О'кей? Слушай, если я завтра не позвоню из афинского аэропорта, действуй по пункту один, а если не появлюсь в Хитроу… нет, нет, завтра вечером не звони… переходи к пункту два, о'кей? Мой обожаемый дед оказался точно таким, как я и думала.
После разговора Андреа почувствовала себя лучше. Было так приятно не только услышать знакомый спокойный голос Тони, но и убедиться, что там, далеко от этого сумасшедшего дома, существует по-прежнему разумный, здоровый мир. Андреа посмотрела на свои руки — пальцы все еще дрожали.