— Не каркай, — отрезал Костя. — На душе у тебя перед боем кошки скребут.
— Мы тебе похороны устроим потом, после матча, если проиграешь, — улыбнулся Чернов и расстегнул ремешок на баяне. — А сейчас, Ашот, пой! Твою любимую, про ветер.
Васказян, выждав минуту, приятным тенором запел:
А ну-ка песню нам пропой,
Веселый ветер, веселый ветер…
Спортсмены дружно подхватили:
Кто весел, тот смеется,
Кто хочет, тот добьется,
Кто ищет, тот всегда найдет!
Дверь автобуса открылась — и Кульга, странно озабоченный и хмурый, не входя внутрь, приказал:
— Сворачивай концерт! Выходи!
Песня оборвалась на полуслове. Боксеры повскакивали, посыпались вопросы:
— Морячка притоптали?
— Где взвешивание? Здесь, в конторе, или на эстраде?
Кульга хмуро смотрел перед собой, как будто бы в первый раз видел армейский автобус, боксеров, потом, махнув рукой, быстро зашагал к воротам. Спортсмены недоуменно переглянулись и гурьбой пошли за Григорием.
У входа в парк на большом фанерном щите висела афиша, красочно выполненная художником. Еще издали бросались в глаза смугло-коричневые фигуры боксеров и короткое слово — «Бокс». Под ним, четким шрифтом: «Встреча сборной команды Краснознаменного Балтийского флота со сборной Ленинградского военного округа». Дальше несколько фамилий участников и их титулы.
Миклашевский, проходя мимо, скользнул взглядом по афише, встретил свою фамилию, и как-то стало теплее на душе. Он не был тщеславным, но известность имеет притягательную силу, и наверняка мало отыщется людей, которые останутся равнодушными к ней.
Контролерши, пожилые женщины, не спрашивая билетов, посторонились, пропуская военных. Одна из них, с печальными глазами, грустно вздохнула:
— Сыночки, проходите… Проходите…
Кульга шел, не оглядываясь. Боксеры старались не отставать от него. Беспокойство командира невольно передавалось им, хотя никто из спортсменов даже не догадывался о том, что произошло.
Тяжеловес повернул от ворот налево и направился к легкому летнему строению из дерева и стекла, ярко раскрашенному, над входом которого красовалась вывеска: «Ресторан».
Ресторан оказался почти пустым, хотя обычно в воскресный день в нем трудно найти местечко. Одинокие посетители молча пили и ели, быстро расплачивались и уходили.
— Сдвигай столы, — приказал Кульга.
Боксеры забеспокоились, каждый стал прикидывать сколько и чего сможет съесть.
— Мне сметаны полстакана, — Васказян показал пальцами.
— Я ничего есть не буду, пока не встану на весы, — категорично заявил Чернов. — У меня вес!.. Норма!..
— Я тоже не могу, — решительно сказал Костя и, сверкая глазами, уставился на тяжеловеса. — Зачем привел нас, Гриша? Смеешься, что ли?