…Наталья взглянула на часы. Пора за Федором. Садик скоро закроют. Подхватив папку с рукописью, она попрощалась с любимым коллективом и, сбежав вниз по ступеням, быстрым шагом направилась в сторону Невы. Удобно, что ни говори, и дом на Петроградке, и контора там же. Ну как же все-таки повезло с работой! Пробегая мимо по Большому проспекту, на одной из улочек заметила Марьяну Шахновскую.
Признала по вечно рдеющим щекам. Она явно была здесь по своим агентским делам и кого-то поджидала. Сажина уже хотела подойти поздороваться, но вовремя заметила, что к женщине подошел высокий, статный мужчина, и воздержалась. Он внешне чем-то походил на Марьяшкиного мужа, хотя внутри был совершенно другой. Жесткий. Это ощущение Наталья отследила. Жестких она всегда выделяла из толпы, потому что они напоминали ей Лютова. Этот тоже кого-то напомнил Наталье, тут ее осенило: это Танькин журналист! Ничего себе! Квартиру что ли ему подбирают? Мужчина наклонился и неожиданно поцеловал смущенную Марьяну прямо в губы. Шахновская покраснела еще больше, хотя, казалось, больше невозможно, и посмотрела на незнакомца так… Как смотрела сама Наталья на Лютова! Сажина почувствовала, как горло ей перехватывает от жалости и зависти. Она давно уже не способна так смотреть на Сашку. В этом-то и беда! Тот бред, безоглядность куда-то делись. Растворились в обидах и недоговоренностях. Вот сейчас зовет же вместе жить, намекает. А не можется. Страшно. И с ним не можется и без него не можется. «К чему все это? Страсти, любовь? Что остается потом? А Марьяну жалко. Попала баба на любовь», – подумала Наталья. Татьяну в этой истории Сажина совершенно не жалела, у нее давно складывалось ощущение, что она относится к своему журналисту как предмету ценному, но не слишком нужному, и не прочь, что называется, передать в хорошие руки. Или вообще избавиться при случае. Однако увиденное добавило к утреннему раздражению еще одну странную смутную нотку.
Во дворе громадного сталинского дома, на нижних этажах которого размещалось учреждение под названием «Детский сад № …», стояла воспитательница и пасла маленькое стадо из четырех «подготовишек». Федор короткой обломанной веткой копался в луже и не заметил подошедшую маму. Или просто не стал отвлекаться от важного занятия. За сыном такое водилось. Когда же она уже стояла рядом, неожиданно поднял лицо, все в мелких точках от жидкой грязи, как в веснушках, и заразительно улыбнулся:
– Привет, мам! Пошли домой, а то я проголодался!
– Пошли, таракан.
– Я не таракан, я орел!
«О господи, – подумала Наталья, – еще один орел на мою голову».