— Не стоит ли взорвать виадук под Хеммересом, господин полковник? — спросил он.
— Я предлагал это дивизии, — ответил Хофман, — но есть категорический контрприказ армейского корпуса. Эта штука должна остаться.
— Ага, — сказал Динклаге.
Майор мог позволить себе такую вольность, придав этим двум гласным, разделенным одним согласным, иронический, почти презрительный оттенок, потому что тон, каким говорил полковник, не вызывал сомнений относительно того, что он думал об оперативном замысле, благодаря которому должна была уцелеть «эта штука». Подобное единодушие между ними заставило Хофмана резко повернуть разговор.
— Вы, кажется, иногда забываете, что вам запрещено делать выводы, господин Динклаге, — сказал он и отвернулся. — Кроме того, — добавил полковник, — я радуюсь каждому уцелевшему мосту.
К вопросу о дисциплинарном проступке майора Динклаге, — проступке, который имел в виду полковник Хофман: «Согласно приказу начальника штаба группы армий «Запад», унтер-офицеру Рудольфу Драйеру из оперативного отдела штаба сегодня были даны инструкции относительно работы по переписыванию, которую ему поручено осуществлять. При этом унтер-офицер Драйер был строго предупрежден, что ему категорически запрещается разглашать то, что он услышит или будет переписывать, а также делать выводы из услышанного или переписываемого». (Подполковник генштаба В. Шауфельбергер. Секретность, дезинформация и маскировка на опыте немецкого наступления 1944 г. в Арденнах. Цюрих, 1969, с. 30.)
— У меня есть сведения, — сообщил Динклаге, — что отдельные американцы спускаются к Уру и ловят там форель.
— Гм! — Хофман повернулся и пристально посмотрел на него. — И как реагируют ваши люди?
— Мне кажется, им было бы нелегко обстрелять людей, которые удят рыбу.
— Ну и порядочки! — Полковник даже хихикнул от возмущения. — Господин Динклаге, — сказал он, — не позднее послезавтрашнего дня батальон доставит мне пару-другую форелей. И тогда это безобразие прекратится!
— Ручаюсь вам, господин полковник, — сказал Динклаге.
Его эта рыбная ловля действительно раздражала. Иногда он
всерьез подумывал о том, чтобы как следует отчитать по радио американского офицера, который позволял своим людям такую расхлябанность. (Полк имел взвод связи, который непрерывно засекал частоты американцев. Но в октябре 1944-го переговоры по радио на Западном фронте были строго запрещены.)
— Вот тебе, пожалуйста, — сказал Хайншток, когда Кэте рассказала ему о желании Динклаге вступить в контакт с командиром противостоящей ему американской части. — Этот господин все еще мечтает о войне, которую ведут между собой одни офицеры.