Я сказала Элли, чтобы в девять она объявила, что ей надо идти, потому что ей должен позвонить бывший муж и она не хочет пропускать звонок. Она воспротивилась, но в конце концов согласилась. В итоге Тесса осталась еще на одну ночь, Ноубл вызвался подвезти Элли до дома, и когда в девять тридцать я позвонила ей намереваясь прикинуться секретаршей бывшего мужа, никто не поднял трубку.
Когда на следующее утро я проснулась. Ноубл уже возился на кухне, улыбаясь и насвистывая какую-то веселенькую мелодию. В качестве приветствия он поцеловал меня в щеку. Через несколько минут позвонила Элли — чтобы заверить меня, что Ноубл никакой не импотент.
— Не, не, не, не, не... — повторяла она. Я повесила трубку где-то на двенадцатом «не».
Когда я вернулась на кухню, мне пришлось мириться с тем, что Ноубл, Тудлс и Тесса плясали под какую-то тупую песенку по радио. Я осталась в стороне от общего веселья и приготовила завтрак для Форда. Я попыталась извлечь преимущество из его продолжительною демонстративного уединения, чтобы напихать в него побольше полезной еды. Я поставила на поднос кашу, богатую клетчаткой (в дубовых опилках ее и то, наверное, меньше), на соевом молоке, свежевыжатый сок с мякотью и сухари с цельными зернами, выступающими над темно-коричневой поверхностью.
Ладно. Может быть, на самом деле я пыталась досадить ему настолько, чтобы он вышел наконец из заточения и оживил атмосферу в доме. Но мне это не удалось. В полдень я принесла ему вегетарианский сандвич и нарезанные овощи с соусом из артишока (отдельно) и забрала пустой поднос из-под завтрака. Вот именно. Пустой!
Принося ему еду, я не говорила ни слова. Иногда мне казалось, что он вообще меня не видит. Я бы дала о себе знать, но один раз, когда я пришла, он ходил по комнате взад-вперед и читал вслух. Я осталась послушать. Это был фрагмент про Тудлса и Тессу, в котором сливались воедино смешное и трогательное. Мне хотелось сесть в уголке и жадно ловить каждое слово, которое сходит с его пера. Но я не сделала этого. Что бы ему ни требовалось, чтобы написать рассказ, подобный этому, я это устрою.
Я прикрыла за собой дверь и на цыпочках ушла прочь. Как-то так получилось, что я выслушивала его ворчание и кормила его каждые два часа, но при этом забыла, что он — Форд Ньюкомб, человек, чьи книги покорили сердце Америки.
И если совсем уж честно, в том, что я кормила его и старалась не шуметь, чтобы он мог писать спокойно, была и толика моего тщеславия. Я прекрасно знала, что он ничегошеньки не написал с тех пор, как умерла его жена. А раз он начал писать сейчас, возможно, я имею к этому какое-то отношение. Может статься, простая девчонка Джеки Максвелл сделала что-то, что помогло этому великому человеку подарить еще больше счастья миллионам людей, которые читают его удивительные книги.