— Здесь все по-прежнему, — сказала Джеки. Глаза ее туманились дымкой, как будто она пребывала в трансе.
Она повернулась к выходу, я рванулся, чтобы схватить ее за руку, но зацепился ногой о старую угольную корзину, набитую книгами в мягкой обложке. Мне на ногу упали четыре экземпляра Фрэнка Йерби. Я вытащил ногу и тут заметил «Фани Хилл», поднял се, сунул в задний карман и пошел за Джеки.
Я нашел ее за библиотекой — в столовой. Высокие окна занимали всю стену и заливали бы комнату светом, если бы их не закрывали тяжелые пурпурные драпировки. Я открыл было рот, чтобы заговорить, но меня отвлекло птичье гнездо на карнизе.
— Оно ненастояшее, — сказала Джеки, проследив за направлением моего взгляда. — Там внутри маленькие фарфоровые яички.
С этими словами она вышла из комнаты.
Я помчался за ней, но три из примерно восемнадцати стульев из разных гарнитуров попытались поймать меня в ловушку.
Ну, это уже чересчур! Я перевернул их — в конце концов, теперь это мои стулья — и помчался в
холл. Джеки уже и след простыл. Я постоял-постоял, а потом издал такой рев, который вполне мог бы исходить из головы лося, которую я тоже где-то тут поблизости видел. Джеки появилась в мгновение ока.
— Да что с вами такое?
С чего бы начать? Мне, правда, быстро удалось вернуть самообладание.
— Откуда тебе столько всего известно про этот дом?
— Понятия не имею. Папа говорил, мы жили в Коул-Крик несколько месяцев, когда я была совсем крохой, но я уверена, что жили мы в этом самом доме. Наверное, папа с мамой тут работали: мастеровой и экономка, что-нибудь в этом роде.
— Раз ты столько помнишь, то уж наверняка была постарше, чем «совсем кроха».
— Может, и так.
Она скрылась в большой комнате напротив столовой. Я пошел за ней и замер на полушаге: передо мной открылась комнатка поменьше прочих, опрятная и чистая. Даже окна вымыты! По потолку змеилась прихотливая роспись: лозы и цветы — а на полу лежал мозаичный паркет светлого дуба с ореховым бордюром. Что мне понравилось больше всего, так это то, что мебели в комнате не было никакой.
Джеки стояла на пороге и осматривалась. Я обошел ее и уселся на скамью под окном.
— Думаю, мистер Белчер перенес все отсюда в другие комнаты, — сказала она, пересекла комнату и подняла с пола в углу коричневый пузырек из-под лекарств. — Наверное, он тут жил, когда заболел.
— Ого! Неужто это шнур кабельного телевидения?!
Джеки взглянула на меня и с отвращением покачала головой.
— Сдается мне, не такой уж вы и интеллектуал, — бросила она через плечо и вышла из комнаты.
Что мне больше всего нравится в Джеки Максвелл, так это то, что она обращается со мной как с человеком, tне раскрученным писателем, а просто человеком. Что мне в Джеки Максвелл нравится меньше всего, так это то, что она ведет себя со мной так, будто я простой смертный, без всякого почтения к моему успеху.