Рейф не осознавал неистовых толчков своего тела. Он чувствовал только вибрирующую энергию, льющуюся из Энни, более интенсивную, чем обычно, текущую сквозь него как большой подземный поток. Никогда раньше он не ощущал себя таким живым, таким энергичным, таким обновленным. Но услышал ее крик, почувствовал силу ее оргазма, и семя выплеснулось из него раскаленным взрывом эмоций. Рейф глубоко вошел в нее, стараясь достать до самых глубин, чтобы ощутить пик наслаждения, и, прежде чем стихли последние судороги, уже знал, что сделал Энни беременной.
Ослабев, он опустился рядом с Энни на одеяло, все еще прижимая ее к себе с жадностью собственника. Она слабо вздохнула, закрыла глаза и уснула раньше, чем ее дыхание коснулось его плеча, на котором она лежала. Вдруг Рейф почувствовал словно мощный удар в грудь, от которого перехватило дыхание, но впервые за много лет к нему вернулась способность мыслить четко.
Те четыре года, на протяжении которых за ним охотились, почти превратили его в животное-убийцу: он жил инстинктами, его реакция стала мгновенной, как у пантеры, его единственной целью стало выжить. Но теперь ему надо было думать не только о себе – ему нужно было защищать Энни и, возможно, их ребенка. Да, он уверен, что будет ребенок, и ему придется планировать их будущее. Он так долго жил настоящим, что теперь ему странно было думать о будущем; черт, в течение этих четырех лет у него и не было будущего!
Рейфу нужно каким-то образом вернуть свое честное имя. Они не могут просто продолжать убегать, и даже если найдут какое-то уединенное место и обоснуются там, им придется всегда оглядываться через плечо, жить в страхе, что какой-нибудь охотник за наградой или представитель закона ока-жется умнее других и выследит их. Бегство должно закон-читься.
Понимать это и планировать – разные вещи. Рейф так устал, что ясность мышления уже покидала его. Его глаза смыкались вопреки воле. И, черт побери, он снова ощутил возбуждение, хотя желание больше не было таким острым. Уже в полусне он повернулся на бок и приподнял ее бедро на свое, потом мягко скользнул в ее нежную, теплую глубину. Это завершение успокоило Рейфа, и он уснул.
* * *
Полуденное солнце проникло сквозь тень деревьев. Рейф открыл глаза и впустил в сознание окружающую действительность. Они спали немногим более часа, но он чувствовал себя отдохнувшим, будто проспал целую ночь. Проклятие, о чем он думал, позволив им уснуть вот так, обнаженными, так близко от стойбища апачей? Не то чтобы они не нуждались в сне, но ему следовало быть более осторожным.