Да, она его хотела. Но поддаться ему и своим страстным желаниям было бы самой большой ошибкой в ее жизни. Рейф – человек вне закона и скоро исчезнет из ее жизни; она была бы полной дурой, если бы отдалась ему и подверглась риску зачать незаконного ребенка, не говоря уже о душевной травме.
Энни овладела голосом и сказала следуя здравому смыслу:
– С моей стороны было бы ошибкой принять ваши ухаживания. Мне кажется, мы оба это понимаем.
– О, я понимаю, – пробормотал Рейф. – Просто мне это чертовски не по душе.
– Так надо.
– Тогда поцелуй меня на ночь, детка. Это все, о чем я прошу.
Колеблясь, Энни повернула к нему лицо, и он овладел ее ртом медленными сильными движениями, которые приоткрыли ее губы и позволили его языку проникнуть в беззащитный рот. Если ему дозволен всего лишь поцелуй, то он намеревался получить от него все что можно. Он утверждал свою власть над ее ртом страстными, глубокими поцелуями, используя язык, чтобы самым явным образом имитировать соитие, пока ее связанные руки не поднялись извернувшись и она не вцепилась в его рубаху; из ее горла вырывались тихие короткие всхлипы. Он целовал ее до тех пор, пока желание выплеснуть в нее свое семя не заставило содрогаться все его тело, пока ее рот не распух и слезы не покатились из-под ресниц.
Большим пальцем Рейф вытер эту влагу, яростно стараясь обуздать себя.
– Спи, милая, – прошептал он хрипло.
Энни подавила стон. Она закрыла глаза, но прошло еще много времени, прежде чем ее жаждущая плоть позволила ей уснуть.
На следующее утро, когда Энни проснулась, Рейфа рядом не было и ее охватила паника при мысли, что он, возможно, бросил ее здесь, в горах. Руки оказались развязанными, и это еще больше напугало девушку: зачем ему было ее развязывать, если он не собирался удрать? Энни с трудом поднялась на ноги, рывком распахнула дверь и выбежала наружу. Поток холодного воздуха ударил по ее голым ногам, в подошвы впились камешки и сучки.
– Рейф!
Он вышел из-под навеса для лошадей, держа в одной руке ведро с водой, а в другой – поднятый револьвер.
– Что случилось? – резко спросил он, оглядывая ее. Энни остановилась на бегу, неожиданно осознав, что полураздета, и ощутив под босыми ногами ледяную землю.
– Я думала ты уехал, – произнесла она сдавленным голосом.
Взгляд его словно покрылся изморозью, лицо ничего не выражало. Наконец Рейф сказал:
– Иди обратно в хижину.
Она понимала, что должна послушаться, но беспокойство заставило ее помедлить.
– Как ты себя чувствуешь? Думаю, тебе пока не следует носить воду.
– Я велел тебе идти в хижину. – Он ничуть не повысил голоса, но все равно это прозвучало резко, как удар кнутом. Энни повернулась и, осторожно переступая, пошла обратно в хижину, морщась от прикосновений неровной почвы к нежным подошвам ног.