— Мы отправимся на кровать позже, — пообещал он, щекоча ее губы своими.
Ди посмотрела на него. Ее взгляд был серьезным и вопросительным.
— То, что ты заставил почувствовать меня перед этим… Ты сможешь сделать, чтобы я почувствовала то же самое опять?
— Если я сделаю это правильно. Если ты достаточно сильно захочешь меня.
Она коротко рассмеялась и подняла свои колени к его ягодицам.
— Тогда я хочу тебя.
— Достаточно сильно?
Она знала, о чем он спрашивает, и ее темно-зеленые глаза встретились с его ярко-голубыми.
— Да, достаточно.
Он медленно двигался, проникая вглубь, Ди задохнулась, ее тело выгнулось дугой.
— Ты не хочешь, чтобы я остановился? — спросил он на всякий случай.
Руки Ди сжались на его бедрах.
— Нет, — ее голос был сдавленным. — Нет, нет.
Часом позже они лежали в постели, опустошенные и почти уснувшие. Когда он перенес ее на кровать, Ди убедилась, что любовь могла быть медленным переплетением тел, горячим и томным, которое привело их к такому же финалу. Он показал это, опять доведя ее возбуждение до исступления.
Лукас занимался любовью со многими женщинами, но ни одна из них не увлекала его так, как Ди. Его восхищали изменения, производимые страстью в ее теле. В постели она была кошкой и отдавала так же неистово, как и брала. Он убедился, что занятие любовью с Ди было одновременно утомительно и головокружительно, как покорение гребня приливной волны, пока она не обратится в мелкие буруны у берега.
Когда они лежали в постели, он подумал, что заниматься любовью с кем-нибудь еще после Ди было бы подобно замене вкуса виски на успокаивающее действие подогретого молока. Он отгонял свою тревогу, зная, что она не бросит его ради другого, но тревожные мысли возвращались снова.
До встречи с Ди он был уверен, что Оливия будет именно такой женой, какая ему нужна: хорошо воспитанная женщина, которая умеет быть хозяйкой на большом обеде и легко общается с политиками и миллионерами. Он собирался обзавестись ею так же, как собирался обзавестись дополнительной землей. Но за один короткий день эти планы обратились в прах. Слава Богу, что он не успел сделать предложение Оливии. Она не заслуживала мужа, который не мог выбросить из головы другую женщину.
Он думал о Денвере и политическом лабиринте, который должен был пройти, чтобы влиять на нужные ему решения. Приемы, обеды, бесконечное маневрирование в обществе, — он был готов пойти на это, чтобы превратить Дабл Си в империю, может быть, проложить дорогу к губернаторству для одного из своих сыновей. И раньше рядом ему виделась Оливия. Во время нескончаемых общественных мероприятий ее холодные, отточенные манеры прекрасно подходили для таких ситуаций. А Ди он не мог представить в роли своей жены, как ни старался. Он не мог вообразить, что она беседует с важным политиком, скорее, она бы подкалывала его своим острым языком. Нет, Ди Сван совсем не подходила для жизни, которую он спланировал для себя. И она не потерпела бы, чтобы кто-нибудь указывал ей, что делать и какой ей быть. Иногда — черт возьми, почти всегда — ему хотелось схватить ее и вколотить немного ума, но в то же время ее независимость вызывала у него уважение. Только женщина с сильной волей могла сделать то, что сделала она. И Ди не собиралась подчинять эту волю ни одному мужчине.